Гавальда Анна
Шрифт:
В конце концов спросил у нее, не архитектор ли она.
– Nat meee…[277] – протянула она.
Она…
Он не разобрал, кто она. Но сказал, что это потрясающе, и выслушал поток всяких bullshits про Париж so romantic, сыр so good и французов so great lovers.[278]
Смотрел на ее безупречно ровные зубы, маникюр, бесцеремонный английский, худые руки, предложил принести ей бокал шампанского и по дороге потерялся.
Купил в пакистанской лавке скотч и пачку бумаги, поймал такси, содрал отстегивающийся воротничок и засиделся допоздна.
Завернул каждую по отдельности собаку, кошек, курицу, утку, лошадь, цыпленка, козу, ламу, звезду, луну, облако, ласточку, мышку, трактор, сапог, рыбку, лягушку, цветок, дерево, клубничку, конуру, голубя, гитару, стрекозу, корзинку, бутылку и сердце.
Уложил в посылку, перемешал – докопается не сразу.
Заснул, думая о ней.
О ее теле, чуть-чуть.
Но главное, о ней.
О ней, вместе с ее телом.
Кровать была необъятная – double big King Size[279]– даже для пары страдающей от ожирения, и как же такое возможно?
Чтоб эта женщина, с которой он был едва знаком, уже заняла столько места?
Еще один вопрос для Ясина…
Заказал завтрак в патио и набросал на гостиничном бланке злоключения непутевого барсука в Нью-Йорке.
В общем-то, свои собственные.
Он – с карманами, набитыми барсучьим жиром, прогуливающийся по Strand с книжкой в руке, среди бомжей и строптивых тинейджеров (Шарль очень постарался, вырисовывая надпись на майке одного из них: Keep shopping everything is under control),[280] он – прилизанный, в роскошном смокинге, распушив хвост, на террасе с такой симпатяжкой, к которой никакой симпатии не испытывал, он – ночью, среди скотча и упаковок, и он… нет… постелью пренебрег…
Нашел в Интернете почтовый индекс Ле Марзере, отправился в Post Ofice[281] и на посылке дописал: Kate and Co.
Пересекая океан, узнал о судьбе Дауна и Барнета.[282]
Ужас.
Потом прочел письма, которые Уайльд написал из тюрьмы.
Refreshing.[283]
Приземлившись, мрачно отметил, что потерял пять часов жизни. Собрал документы, подтверждающие «платежеспособность квартиросъемщика», заехал к Лоранс, сложил свою одежду, несколько дисков и книг в чемодан побольше и выложил свою связку ключей на кухонный стол, на видное место.
Нет. Тут она их не увидит.
На столик в ванной.
Полный идиотизм с его стороны. Ему еще столько всего предстоит забрать, да ладно… Видать, начитался этого денди… Того, брошенного всеми, кому хватило духа, в предсмертных муках корчась в клетушке с мерзкими, ненавистными ему обоями, прошептать им: «Либо вы, либо я. Определенно, кто-то из нас должен уйти!»[284]
Ушел.
7
Никогда столько не работал, как в этом июле.
Два их проекта прошли первый тур. Один не слишком интересный, административное здание, только ради денег, другой, гораздо привлекательнее, но и сложнее, Филипп очень им дорожил. Проектирование и строительство ZAC[285] в новом пригороде. Работа огромная, и Шарля пришлось долго уламывать.
Участок на склоне.
– Ну и что? – возражал его партнер.
– А то, возьми любое постановление, наобум… Вот, смотри, от 15 января прошлого года:
«Для выравнивания наклонного участка допускается строительство под уклоном меньше 5 %. Если он превышает 4 %, в нижней и верхней точке наклонной плоскости, через каждые десять метров, строится промежуточная площадка. Всякий перепад высоты, превышающий 40 сантиметров, должен быть снабжен парапетом на всем своем протяжении. Уклон, превышающий 5 %, допускается в случае технической неосуществимости предъявляемых требований, например, в связи с особенностями топографии или расположением уже существующих построек. Такой уклон может достигать 8 % на участке не более 2 метров включительно или…»