— Он начинает сдавать, — сказал Бейкер.

— Нет, — ответил МакФриз, — он просто выделывается. Типы вроде него могут выделываться до бесконечности.

Олсон заговорил мертвенно-спокойным голосом:

— Мне кажется, я этот холм не осилю. Четыре мили в час точно не сделаю.

Холм возвышался над ними. Идущие уже почти достигли его подножия. Из-за тумана вершину было не разглядеть. Мы ведь не знаем, подумал Гэррети, а он может длиться вечно.

Подъем начался.

Гэррети обнаружил, что ощущения не так уж ужасны, если смотреть прямо под ноги и чуть наклониться вперед. Смотришь только на маленький кусочек асфальта между ступней, и создается впечатление, будто идешь по ровной поверхности. Но конечно убедить себя в том, что воздух в твоих легких и горле не раскаляется никак не получится — потому что он раскаляется.

Затем снова начали обмениваться слухами — очевидно, кое у кого по-прежнему хватало на это дыхания. Говорили, что подъем длиной в четыре сотни метров. Говорили, что он длиной в три с лишним километра. Говорили, что ни один Идущий никогда не получал билет на этом холме. Говорили, что трое Идущих получили билеты на этом холме в прошлом году. После этого говорить перестали.

— Я не могу, — монотонно повторял Олсон, — я больше не могу.

Он дышал часто, как собака, но продолжал идти, так же как и все продолжали идти. Стали слышны тихие ночные шумы и сиплое, прерывистое дыхание. Кроме этого можно было расслышать только бормотание Олсона, шарканье множества ног и рокочущий, рычащий звук двигателя вездехода, который пыхтел рядом.

Гэррети ощутил, как в желудке нарастает сбивающий с толку страх. Он ведь может умереть здесь. Это совсем несложно. Он достаточно напортачил и уже получил два предупреждения. Не так уж далеко до края. Все что надо сделать — сбавить шаг немного, и он получит третье, последнее предупреждение. А затем...

— Предупреждение! Предупреждение 70-му!

— Они играют для тебя, Олсон, — сказал МакФриз между двумя вдохами. — Подбери копыта. Я хочу посмотреть, как ты спляшешь на вершине как Фред Астер.

— Тебе-то что до этого? — свирепо спросил Олсон.

МакФриз ничего не ответил. Олсон нашел внутри себя какие-то резервы и ускорился. Гэррети подумал с болезненным удовлетворением, не был ли этот его резерв последним. Еще он подумал о Стеббинсе, замыкающем строй далеко позади. Как ты там, Стеббинс? Устал небось?

Впереди парень по имени Ларсон, номер 60, вдруг взял и сел на дорогу. Получил предупреждение. Другие Идущие разделились, обходя его, как Красное море разделилось, пропуская Сынов Израилевых.

— Я просто отдохну немного, ладно? — сказал Ларсон с доверчивой, робко-испуганной улыбкой. — Я просто не могу сейчас идти. Хорошо?

Он улыбнулся еще шире солдату, который спрыгнул к нему с вездехода с винтовкой в одной руке и стальным хронометром в другой.

— Предупреждение 60-му, — сказал солдат. — Второе предупреждение.

— Послушайте, я догоню, — торопливо сказал Ларсон. — Я просто отдыхаю. Не может же человек все время идти. Не все же время, правда, парни?

Проходя мимо него, Олсон издал едва слышный стон и отшатнулся от Ларсона, когда тот попытался дотронуться до его штанины.

Гэррети чувствовал, как кровь стучит в висках. Ларсон получил третье предупреждение. Сейчас он поймет, подумал Гэррети, он поймет, встанет и будет нагонять.

В самом конце Ларсон видимо и вправду понял. Действительность обрушилась на него.

— Эй! — сказал Ларсон где-то позади высоким, встревоженным голосом. — Эй, секундочку, не надо этого делать, я встаю, эй, не надо! Не...

Выстрел. Подъем продолжается.

— Девяносто три бутылки пива остались на полке, — тихо сказал МакФриз.

Гэррети не стал отвечать. Он шел, уставившись на свои ноги и максимально сосредоточившись на том, чтобы добраться до вершины, не получив третьего предупреждения. Этот чудовищный холм вот-вот закончится. Должен закончиться.

Впереди кто-то захлебнулся криком, и тут же несколько винтовок выстрелили в унисон.

— Баркович, — сказал Бейкер сипло. — Это был Баркович. Я совершенно уверен.

— Ошибся, деревня! — выкрикнул Баркович из темноты. — Стопроцентно мертвецкая ошибочка!

Они так и не увидели того парня, которого пристрелили сразу после Ларсона. Он шел в авангарде, и когда они подошли к тому месту, его уже успели убрать с дороги. Гэррети оторвал взгляд от асфальта и немедленно пожалел об этом. Он едва мог разглядеть вершину холма. Предстояло пройти не меньше сотни метров, но выглядело это расстояние как тысяча миль. Все молчали. Каждый погрузился в свой собственный мир боли и титанических усилий. Секунды растягивались в часы.