Так и химичили в офисе допоздна. И пилатес в спортклубе пропустила, и даже из мыслей выбросила и Николеньку, и Сеньку, и Эжена с матерью. Не до них.

А в десять вдруг спохватилась! Господи, надо же Валентину отпустить!

Приходящая уборщица раз в неделю убирала-мыла-пылесосила-чистила квартирку Капитоновой. Ею Настя очень дорожила, никому даже не рекомендовала, боялась – уведут. Баловала прислугу, переплачивала ей, дарила подарки. И смотрела сквозь пальцы на то, что Валентина вечно безбожно опаздывала – в сущности, приходила на работу, когда хотела. У нее и отмазка была: проживала далеко, в Подмосковье. Насте недосуг было дожидаться по утрам домоправительницу, и она ключи от жилища стала оставлять консьержке.

Ворвавшись в одиннадцать вечера домой, Настя застала помощницу по хозяйству, когда та, расположившись за кухонным столом, пила чай.

– Ой, – привычно испугалась Валентина, – я тут чайку себе согрела, а печенье у меня свое. Хотите, я вам налью? Или покушаете чего? Котлетки подогреть?

– Во-первых, никаких котлет не надо в полдвенадцатого, разве что чаю. А во-вторых, хватит меня на «вы» называть, сколько уж говорено.

Валя бросилась наливать хозяйке чай, попутно рапортуя, что кончается средство для чистки унитазов, надо купить, и плиту опять изгваздали, трудно было оттирать. Однако сквозила в сегодняшней манере Валентины некая (как писали в советских романах) лукавинка, словно она уже знала что-то, для хозяйки важное.

– Ну, давай колись, – сказала Настя, когда работница налила ей чаю и уселась напротив.

– О чем? – испугалась Валентина.

– Да я ж вижу: ты рассказать мне что-то хочешь, тебя аж распирает.

– Ой, да я не знаю… А с другой стороны, вы ж все равно узнаете. Только вы потом меня не ругайте, что я первая вам, то есть тебе, сказала.

– Давай-давай, ругаться не буду.

– Я когда в электричке к тебе еду, обычно книжку с собой беру, – начала, как всегда эпически, Валентина. – А в этот раз забыла. Ну, дай тогда, думаю, газету на станции куплю, чтоб не скучно ехать было. Подошла к киоску, мне Антонина, киоскерша, – мы с ней на комбинате работали – и говорит: «Возьми «Икс-Икс-Пресс», сегодня интересная».

Насте так и хотелось треснуть домработницу по голове, чтоб она шевелилась со своим рассказом быстрее.

– Я такие-то газеты обычно не читаю, – продолжала Валя, – слишком уж они приукрашивают все, но раз Антонина посоветовала – взяла. Тут и электричка подошла. Я села и газету открываю. И тут вижу знакомое лицо. И фамилия знакомая… Короче, вот, возьмите. Только не ругайтесь, пожалуйста. Я сама такую гадость не люблю, но что ж делать…

На лице домработницы можно было разглядеть и сострадание, и стыд, и одновременно жгучее любопытство.

«Господи, неужели с сыном что случилось!..» – промелькнула паническая мысль. Настя выхватила из рук Валентины газетенку.

Первым делом ей бросился в глаза аршинный заголовок: СКАЗОЧНИК ЗА «РАБОТОЙ». А ниже – чуть помельче, однако все равно до ужаса заметно: «будущий оскароносец Арсений Челышев предпочитает рассказывать сказки в постели». Первым делом она испытала облегчение: слава Богу, не с Николенькой что-то страшное. Но потом взгляд упал на фотографию: ее замечательный муж, весь голый, оприходует в коленно-локтевой позиции столь же нагую девицу. Лицо девки специально размазано – однако Насте почему-то показалось: та самая б…, которая сидела рядом с мужем в кафе на присланных непонятно кем фотографиях. А Челышев хорош: в такой позе, и лицо выражает сладострастие и самоупоение. Порнуха настоящая. Что за гадость! Настя почувствовала, как изнутри ее обдает жаром.

Глаза выхватили строчки комментария: «В руки редакции попали… Конечно, с кем спать – личное дело каждого, но наши источники утверждают, что девушка, с которой развлекается будущий оскароносец, не просто в два раза его моложе, но и является несовершеннолетней… Интересно, как отнесется к случившемуся супруга Челышева? Он, как известно, женат на Анастасии Капитоновой, внучке бывшего члена ЦК КПСС Егора Капитонова…»

Жгучий стыд и ненависть до краев заполнили Настю. Аж слезы брызнули из глаз.

– Что вы, Настечка, не плачьте, – бросилась к ней Валентина, – они же все козлы, эти мужики! – Однако за сочувствием сквозила и радость: от того, что такая беда приключилась не с ней. И от унижения хозяйки – такой умной, богатой, стильной, деловой.

– Ох, Валя, что ж он за козел-то такой! – страдальчески проговорила обманутая жена и заплакала.

Арсений о своем позоре узнал, разумеется, в тот же день. Однако раньше Насти – утром. Пришла сухая эсэмэска от Петра Саркисова: «Зайди на сайт газеты «Икс-Икс-Пресс». Не предвидя ничего дурного, Челышев не спеша заглянул в Сеть, посмотрел почту, затем заглянул на сайт xxpress.ru – и… И чуть не умер от стыда.

А просмотрел фотки, прочитал текст – и едва не взорвался от ярости и на самого себя: «Безумец! Идиот! Сладострастник! Провели тебя на мякине! Господи! Да я школьником, студентом на такую туфту не покупался: помочь с рефератом, книжку подписать! Совсем на старости лет из ума выжил!» И на девку: «Сволочь! Проститутка! Подставщица!»

По интерьеру он узнал квартиру девчонки в Измайлове. «Какая мерзость! Наверняка знала о камере – и позировала. Шлюха! Гадина!» Он готов был голову оторвать этой Аленке (или как там ее по-настоящему зовут?). Бросился ей звонить – однако не тут-то было, телефон, естественно, оказался заблокирован. Метнулся было одеваться, нестись в Измайлово (адрес запомнил): объясняться, наезжать, избить, убить!.. Но потом подумал: «Наверняка этой твари нет дома. А будет – не откроет. Или, что скорее всего, она уже съехала из нехорошей квартиры».