Виолетта поднялась, держа перед собой поднос с бусинками.

— Что он сделал? — вновь спросил Симон, бросив сочувственный взгляд на притихшую Виолетту. В глазах ее стояли слезы.

Он взял поднос и отдал его Фэнни.

— Человек, с которым ты виделась сегодня. Что он сделал?

— Он помог мне бежать.

— А теперь ты хочешь, чтобы он думал, что тебя не существует? Но он же видел тебя. С таким же успехом ты можешь вычеркнуть Валентинов день из календаря.

— Пока Арман остается во Франции, я не могу никому доверять.

— Почему?

Девушка тяжело вздохнула.

— Он мог… задержать меня, спрятать Армана, поэтому мы не встретились…

— Сделать так, чтобы вместо этого Арман попал к врагу?

Она кивнула. Наступило молчание, и вдруг Виолетта спросила:

— А разве вы не пошли бы на все, чтобы ваша семья осталась жива?

Симон почесал свою лысину и задумался. Потом кивнул:

— Да, ты права.

— Тогда поверьте мне, что так нужно. — Теперь она вернулась к перчатке и пришивала последнюю бусинку. — Они поклялись отомстить за мой побег тем, что захватят Армана.

Симон начал растягивать обработанную шкуру, последняя операция, после которой кожа станет мягкой и из нее можно будет кроить перчатки.

Гаспар оторвался от ножниц.

— Ты слышал Симон? Она просит нас лгать. Должны ли джентльмены поступать так, чтобы защитить леди?

— В нынешние времена многое оправдано, даже ложь красивому джентльмену, — ответил Симон.

Виолетта быстро глянула на него. — Откуда вы знаете, что он красив?

— Догадался, малышка. Ты не могла покинуть Францию, чтобы не разбить какое-нибудь мужское сердце. А у красивых мужчин оно тоже есть.

Макс был лучшим из тех, кто остался в прошлом, но…

— Арман, мой брат, единственный мужчина, которого я люблю. И никого больше.

Виолетта оборвала нить и отложила перчатку в сторону. Все было закончено. Не только с перчаткой, но и с Максом. Он выполнил свой долг, она осталась жива, им больше не следует встречаться.

Симон неодобрительно откашлялся.

— Хотел бы я знать, почему молодые люди, устроившие хаос, так беспорядочно ведут себя? Сколько жизней искалечили эти любители крови: Виолетта, ее брат, Гаспар…

Старик пожал плечами в знак покорности судьбе.

— Мир очищается от старого ради нового. И безо всякого ученичества, действуя как молодой неопытный перчаточник… — Он вновь склонился к столу. — Ну что ж, ничего не сделаешь.

Неожиданно зазвенел звонок, и испуганная Виолетта вскочила на ноги и спряталась за тонкую дверь.

Симон посмотрел ей вслед. Потом он поднялся и вышел, чтобы обслужить очередного покупателя. Все еще дрожа, Виолетта вернулась к своему рабочему столу. Она была немного разочарована, что это не Макс, неожиданно для себя пришла в сильное волнение.

— Вы уверены, что это здесь?

Из своей кареты Макс смотрел на окна маленькой лавки, разместившейся в ряду среди других, торгующих канцелярскими принадлежностями, книгами, чаем и иными товарами. Торговцы, с раскрытыми ртами, исполненные надежды, наблюдали за тем, как по улице шел целый караван карет, который ко всеобщей радости замедлил движение и остановился. Но вскоре раздался общий вздох сожаления, когда Макс, проигнорировав их, вошел в «Золоченую Перчатку».

— Перчаточники перехватили всех покупателей в этот сезон, — проворчали они, стараясь не смотреть на богатого потенциального покупателя.

Прежде чем последний экипаж в караване Макса подъехал к лавке, он был уже внутри «Золоченой Перчатки», направляясь к лысому хозяину, который стоял в углу, выставляя для обозрения перчатки. Без украшений. С простыми стежками. Дешевая кожа.

— Тысяча извинений, милорд, — ответил хозяин в ответ на расспросы Макса, — но девушка, которую вы разыскиваете, работала очень недолго. Она еще учится, но слишком медленно, а сейчас очень напряженное время, и мне пришлось уволить ее.

— Куда она ушла?

— Ну, я не расспрашиваю моих бывших служащих, что они собираются делать, ведь они вольны заняться чем угодно.

Ярость, кипевшая в нем, наконец вырвалась наружу. Макс наклонился над прилавком и схватил Симона за воротник.

— Я знаю, что она прячется. Вы скрываете ее.

— Милорд!

Макс отпустил его и смотрел, как побледневший Симон расправлял рубашку.

— Тысяча извинений. — Он закрыл глаза, словно молясь обрести спокойствие. — Только подтвердите мне, что ее зовут Виолетта.