Шрифт:
Буч поднялся на ноги, подошел к креслу, взял ручку и, сбросив рубашку на пол, уселся за стол… Он долго всматривался в темноту, что-то обдумывая.
Побывав на участке Андерсон, Буч вернулся только тенью самого себя. Он очень осунулся, казалось даже, стал ниже ростом. Ему словно отшибло память. Он не мог с точностью установить последовательность простейших событий. Он затруднился бы назвать свое второе имя и совсем не мог вспомнить, как доехал до Хэвентроя на «Чероки», взятом напрокат Хиллманом. Возвращение же в Дерри совершенно изгладилось из его памяти. Тем не менее, все это было.
Он припарковал «Чероки» перед жилищем старика, выйдя из машины, захлопнул дверцу и пересел в свою машину. Проехав два квартала, он остановился и простоял достаточно долго, чтобы, чуть помедлив (неудивительно — в его-то состоянии), уронить ключи от «Джипа» в сток канализации.
Добравшись до квартиры, он свалился в постель и забылся тяжелым сном, пока внутренние часы, заведенные в его подсознании, не разбудили его как раз во время.
Сознание слегка просветлело… мысли начали проясняться. Буч прищурился, пошарил блокнот и вырвал из него листочек. Он написал:
«Во вторник вечером я сказал, что не пойду на ее похороны, потому, что болен. Так оно и было. Правда, дело не в больном желудке. Я хотел сделать ей предложение, но все откладывал. Боялся, что она откажет. Если бы я не трусил, быть может, она осталась бы в живых. Теперь, когда она умерла, похоже, мне не для чего жить.
Извините за доставленные хлопоты».
Он просмотрел записку и подписался:
«Антони Ф.Дуган».
Буч отложил записку и ручку и откинулся на стуле, тупо глядя в окно.
Наконец упало последнее перышко, сломавшее спину верблюда.
Он решился. Остатки сознания вспыхнули и погасли, погасли навсегда.
Буч Дуган поднялся на ноги и направился в уборную. Потом, вспомнив код стенного сейфа, вернулся за своим верным «Магну-мом-357». Автоматически накинул и застегнул ремни, потом уселся на столик, задумавшись.
Поразмыслив несколько минут, он нахмурился, потом встал, выключил свет в уборной, закрыл дверь, снова подошел к столику и снова уселся. Проверил зачем-то, хорошо ли видно записку, достал из кобуры свой «Магнум», легко пристроил его дуло к виску и спустил курок. Кресло опрокинулось и с грохотом упало на пол, с вполне обыденным, совсем не драматичным звуком — словно кто-то, уходя, хлопнул дверью.
2
Пятница, 29-ое июля
Передовица «Бангор Дейли Ньюз».
Бесспорное самоубийство городского полицейского из Дерри, расследовавшего исчезновение двух рядовых.
Не подлежит сомнению, что Антони «Буч» Дуган из городской полиции Дерри застрелился из табельного оружия в четверг рано утром. Его смерть глубоко потрясла его коллег из городской полиции, встревоженных недавним исчезновением двух рядовых…
3
Суббота, 30-ое июля
Гарденер сидел на пне в лесу, сняв рубашку; он уписывал бутерброд с тунцом и яйцом, отваренным вкрутую, запивая все это холодным кофе, щедро сдобренным бренди. Как раз напротив него, на другом пне сидел Джон Эндерс — школьный директор. Эндерс почти не занимался физическим трудом, как многие люди его профессии, так что теперь, хотя время подошло только к полудню, он выглядел усталым, разгоряченным и почти выбился из сил. Гарденер кивнул ему.
— Неплохо, — похвалил он. — Куда лучше, чем у Тремэйна, между прочим. Тремэйн выпарил всю воду, пытаясь вскипятить ее. Эндерс растроганно улыбнулся.
— Спасибо.
Гарденер окинул взглядом часть огромного сферического предмета, выступающего из земли. Канава становилась все шире и шире, и им приходилось использовать все больше и больше той серебристой проволоки, которая худо-бедно удерживала сферу от проседания (он понятия не имел, как это происходит, знал только, что объем «подкопа», без того внушительный, уже почти удвоился, и еще вчера две женщины из города привезли новую партию проволоки, аккуратно свернутую и упакованную, как новенькие металлические занавески). А им понадобится еще больше, они ведь «вгрызаются» все дальше в глубь холма… а эта штука все уходит и уходит вниз, и нет ни конца, ни края… Уже весь дом Бобби мог бы скрыться в ее тени.
Он снова взглянул на Эндерса. Эндерс уставился на эту штуку с выражением преклонения и религиозного трепета — ни дать ни взять начинающий друид, совершивший свое первое паломничество к святилищу Стоунхеджа.
Гарденер поднялся на ноги, слегка потянувшись.
— За дело, — сказал он. — Давай-ка чуть-чуть рванем эту штуку.
Еще неделю назад они с Бобби дошли до того момента, когда «корабль» оказался неподвижно засевшим в твердой почве холма, как кусок стали в бетоне. Сама почва не повреждала корабль; чтобы побеспокоить его гладкую жемчужно-серую поверхность, нужно было что-то посущественнее; оставался только взрыв. Слишком уж плотно корабль засел в почве. Вот почву и надо разнести к черту. При других обстоятельствах эта работа была бы как раз для команды строителей, знающих, как пользоваться динамитом — большим количеством динамита.