Джон Леандро, разумеется, обо всем этом не знал — он знал только, что воздух вокруг него был ядовитым — более ядовитым, чем он когда-нибудь мог предположить. Он снял золотую чашу с лица на время, достаточно длительное, чтобы сделать один глубокий вдох, и мир начал немедленно исчезать в тумане. Он натянул чашу обратно, сердце стучало, руки похолодели.

Отъехав от городской линии на две сотни ярдов, его «Додж» просто заглох. Большая часть машин и грузовиков Хэвена переоснастили так, что они обрели иммунитет к упорно растущему электромагнитному полю, расходящемуся от корабля по земле на протяжении почти двух месяцев или около того (большая часть работы была сделана в лачуге Элта Баркера), но машина Леандро не вынесла подобного обращения.

Он некоторое время сидел за рулем, тупо уставившись на идиотские красные огни. Он отбросил приемник в парк и повернул ключ. Мотор не заводился. Дьявол, соленоид даже не щелкнул.

Может быть, порыв кабеля аккумулятора.

Это не был аккумуляторный кабель. Если это было так, лампочки МАСЛО и СИЛА ТОКА не горели бы. Но это было неважно. Важнее было то, что он знал, что дело не в кабеле, потому просто, что знал это.

Вдоль дороги по обеим сторонам стояли деревья. Солнце, пробивающееся сквозь их дрожащие листы, рисовало пятнистый узор на земле и белой грязи рыхлых обочин. Леандро внезапно почувствовал, что из-за деревьев за ним наблюдают чьи-то глаза. Это было глупо, конечно, но мысль не уходила.

Ладно, теперь тебе надо выбираться отсюда, и неизвестно, сможешь ли ты уйти из зараженного пояса, прежде чем твой воздух кончится. Шансы уменьшаются каждую секунду, в то время как ты здесь дрожишь.

Он попробовал завести еще раз. Ничего.

Он взял камеру, повесил ремень через плечо и вышел. Он встал, тяжело глядя на деревья с правой стороны дороги. Ему показалось, он услышал что-то сзади шарканье, резко крутанулся, выпучив губы в сухой гримасе ужаса.

Ничего… ничего не видно. Леса милы, темны и глухи…

Шевелись. Ты все еще торчишь здесь, переводя воздух.

Он опять открыл дверцу, заглянул внутрь и вытащил пистолет из бардачка. Он зарядил его, затем попытался запихнуть в правый карман. Но тот был слишком велик. Он испугался, что он выпадет и он его потеряет, если оставить его там. Он задрал свою новую футболку, засунул пистолет под ремень и натянул футболку на него.

Он снова поглядел на деревья, потом — с горечью, на машину. Он мог бы пофотографировать, но что будет видно на снимках? Ничего, кроме пустой сельской дороги. Подобное можно увидеть по всему штату, даже в разгар туристского сезона. Снимок не сможет передать отсутствие лесных звуков; снимок не покажет, что воздух отравлен.

Вот твоя сенсация, Джонни. О, ты напишешь кучу историй об этом, у меня есть чувство, что ты расскажешь ребятам на телевидении много новостей, а твоя фотография в «Ньюсуике»? Пулитцеровкая премия? Забудь все это.

Какая-то часть его — более взрослая — настаивала, что это глупо, что половина лучше, чем ничего, что большая часть журналистов в мире поубивались бы, чтобы достать кусочек этой половины во что бы то ни стало.

Но Джон Леандро был человеком моложе своих двадцати четырех лет. Когда Дэвид Брайт думал, что видит щедрую порцию хамства в Леандро, он не ошибался. Тому были причины, конечно, но причины не меняют действительности. Он был как новобранец, которому достался большой кусок во время его первого боя в блиндажах противника. Не плохо… но в голове промелькнул крик:

Эй, Бог, если ты хотел дать мне жирный кусок, почему Ты не дашь мне все?

Поселок Хэвен был меньше чем в одной миле. Он мог бы дойти за пятнадцать минут… но тогда он никак не выйдет из отравленного пояса до того, как истратит весь свой воздух, он знал это.

Если бы я взял две таких штуки.

Даже если бы ты и захотел, то не смог бы оплатить прокат обоих баллонов. Вопрос в том, Джонни, собираешься ли ты умирать из-за своей сенсации, или нет?

Он не собирался. Если бы его фотография и появилась в «Ньюсуике», ему не хотелось бы, чтобы вокруг нее была черная рамка. Он потащился обратно к городской черте Троя. Он сделал дюжин пять шагов, прежде чем понял, что слышит моторы — очень много, очень слабо.

Что-то происходит за чертой города. С тем же успехом это могло быть на другой стороне луны. Забудь это.

Снова недобро поглядывая на деревья, он Зашагал по дороге.

Прошел еще другую дюжину шагов и услышал другой звук: низкое, приближающееся гудение позади себя.

Он обернулся. И разинул рот. В Хэвене часть июля была Месяцем Городских Технических Новинок. Большая часть жителей, пройдя становление, потеряла интерес к подобным вещам… но новинки все еще здесь были. Многих переоборудовали для охраны границы. Хейзл сидела в своем муниципальном кабинете перед горой наушников и быстро по очереди их прослушивала. Она была рассержена, что ее оставили здесь исполнять такие обязанности, в то время как будущее всего решалось на складе Бобби. Но сейчас… кто-то уже проник в город.

Довольная развлечением, Хейзл приказала позаботиться о пришельце.

Это был автомат Кока-колы, который стоял раньше перед рынком Кудер. Леандро стоял, онемев от изумления, глядя, как он приближается: веселый красно-белый параллелепипед шесть с половиной футов в высоту и четыре в ширину. Машина быстро скользила по воздуху к нему, дно примерно в восемнадцати дюймах над дорогой.

Боже, персональная реклама, подумал Леандро. Какой-то идиотский способ рекламы. Через секунду-две двери этой штуки распахнутся и оттуда выпорхнет О.Дж. Симпсон.