Александр покачал головой.

— Моя мать куда великодушнее, чем я сам когда-либо смог бы стать. Она ни за что на свете не стала бы возлагать ответственность на невиновных, а девушка, видит Бог, ни в чем не виновата. — Он понурился. — Матушка никогда и ни в чем не винила даже Мьюра, чтоб ему сгореть!

— Так она говорит, — тихонько подтвердил Грант.

— Хорошо, — кивнул Александр, покусывая губы, — если я не вернусь, отвези Джонет к Лайлу Барроу. Лайл мой лучший друг… — Он помолчал, улыбаясь своим мыслям. — Не считая тебя, конечно. Лайл приютит ее и позаботится о ней, пока я не переговорю с матушкой и не увижу, куда ветер дует.

Грант бросил красноречивый взгляд на спящую девушку.

— И куда же дует ветер? Сдается мне, он изменил направление.

— Я решил, что моя душа не так черна, как я сам думал, вот и все. Эта новость должна тебя порадовать, ты ведь себя считаешь моим ангелом-хранителем.

— Вовсе нет. Просто больно смотреть, когда воробушка сажают в одну клетку с кречетом. К тому же девочка мне нравится.

Александр нахмурился.

— Довольно. Я не причинил этой девушке никакого вреда и в дальнейшем не собираюсь. Я позабочусь, чтобы она не пострадала от того, что оказалась случайно замешанной в мои дела.

— А что будет, когда она узнает, что это ты выдал Мьюра Дугласам? — спросил Грант. — А она непременно узнает, даже находясь в Англии. И еще она узнает, что сама привела лису в курятник.

Александр сделал знак Джиму Стоуну, чтобы тот подвел ему лошадь.

— С этим я разберусь, когда придет время. Мы живем в жестоком и коварном мире, друг мой. И лучше ей знать об этом смолоду.

— Ах вот как? Тогда почему было сразу не отдать ее Мэрдоку? Это куда выгоднее, да и риску никакого.

— Верно.

Они молча уставились друг на друга, причем каждый видел больше, чем другому хотелось бы. Потом Александр вскочил на коня.

— Смотри в оба, Грант, — сказал он. — Если заподозришь неладное, снимайся со стоянки. Я тебя разыщу.

— Береги себя, братец. Береги себя и… — Грант на мгновение запнулся, — не зарывайся. Кровная месть — штука опасная, пожалуй, куда опаснее, чем все твои прежние драки. Легче наломать дров, понимаешь?

Хозяин Дэрнэма коротко кивнул. Он пришпорил коня и ускакал, вскоре скрывшись за деревьями. Трое из его людей последовали за ним.

Грант прав, думал по пути Александр. Куда проще было бы передать девушку Мэрдоку. Такой поступок укрепил бы его позиции в глазах Дугласов и усыпил бы последние подозрения, которые лорд-губернатор мог питать относительно его благонадежности. В этом и заключался его первоначальный план, и он был всем хорош.

Увы, теперь не было ни малейшей возможности претворить его в жизнь.

Они заметили старую дозорную башню в пяти милях от лагеря Александра. След становился все горячей, всадники поскакали вперед, как стая гончих, преследующих добычу, и всего через полчаса выехали на берег речки. Вскоре после этого они нашли на скалистом берегу место, где было несколько небольших пещер.

На прибрежной гальке никаких следов, конечно, не было, однако зоркий глаз замечал то тут, то там недавно перевернутый камень или примятые листья папоротника. Ветер донес до них едва уловимый запах дыма от костра, горевшего, похоже, всю ночь. Александр почувствовал, как по всему его телу пробегает дрожь возбуждения, а мышцы невольно сокращаются в напряженном ожидании. Он нутром чуял, что Мьюр неподалеку.

Он бесшумно пробрался сквозь заросли, покрывавшие склон холма. Этим искусством Александр овладел с детства. Вход в пещеру, хорошо защищенную скальными складками, был скрыт парой скрепленных вместе пледов. Он никогда бы не нашел этой пещеры, если бы не знал совершенно точно, где она находится.

На дюйм отодвинув завесу, Александр осторожно заглянул внутрь. В неверном свете самодельной лампы на груде пледов, скрестив ноги по-турецки, сидел человек, погруженный в чтение. В руках он держал книгу, маленький томик в черном кожаном переплете. Александр едва различал в полутьме его профиль: широкий лоб, полускрытый густыми золотисто-каштановыми волосами, горделивый орлиный нос, надменный рот и решительный подбородок. Это было лицо Роберта Максвелла, графа Мьюра, лицо, навеки запечатлевшееся в его памяти с десятилетнего возраста.

— Как приятно увидеть вас вновь, милорд.

Человек обернулся, быстро схватив правой рукой обнаженный меч и одновременно выронив из левой книгу. Вздох изумления вырвался из его груди, лицо побелело от непередаваемого ужаса, рука с мечом застыла в воздухе. Он даже не сделал попытки подняться.

— Гэвин? Боже… о Боже мой!

Александр шагнул вперед, и свет упал прямо на его лицо.

— Не совсем. Я не призрак, явившийся за воздаянием. Но я рад, милорд, что вы его не забыли.