Лена с трудом удержалась от того, чтоб не взглянуть в зеркало, поправила браслет так, чтоб его было видно, и амулет так, чтоб его видно не было: ну уходит в неглубокий вырез затейливо плетеная цепочка, а что на ней – не ваше дело. Не гармонировала капля лавы с бледно-зеленым платьем.

Шут отлично знал дворец, все его коридоры и как минимум две трети потайных переходов. До большого зала они добрались быстро. Встречавшиеся люди в лучшем случае косились на него неодобрительно, в худшем бросали какие-то обидные слова, но шут не реагировал ни на кого, честно держался рядом с Леной, а Маркус как надел маску мачо, так и не снимал ее. На Лену не смотрели, а вот на платье – еще как. В зале было множество народа, но Маркус, умело двигая локтями и ножнами, освободил им местечко возле стены.

Постепенно слух о возвращении шута то ли облетел, то ли обполз зал, и он оказался в центре внимания. Маркус как бы невзначай поглаживал эфес кончиками пальцев, а так как шут стоял рядом с ним, воспринималось это однозначно, и тем не менее грозил разразиться скандал. На несколько реплик шут ответил – едко и больно, пока Лена как следует его не ущипнула. Он смиренно повесил нос и начал внимательно изучать орнамент на полу. Крупный, как не сказать, толстый мужчина протолкался к ним и радостно вопросил:

– Вернулся, мерзавец?

Шут старательно промолчал.

– А ну посмотри на меня?

Сначала шут посмотрел на Лену, словно прося разрешения, а потом уже на мужчину.

– Ты скучал по моим взглядам, барон?

Ох как двусмысленно это прозвучало! А что, тут тоже имеют место быть сексуальные меньшинства? да еще такие крупногабаритные?

Мужчина без долгих разговоров решил въехать шуту в челюсть, но тот плавно перетек чуть в сторону, мужчину занесло, и он ненароком толкнул Лену. Это крайне обрадовало Маркуса и дало ему возможность легким движением плеча отправить задиру на несколько шагов назад.

– Смотри, куда прешь, – посоветовал он светским тоном. Мужчина посмотрел и буркнул извинения: женщин тут и правда уважали. Но неизвестно, чем бы все кончилось, но два зычных голоса возвестили о появлении короля. Толпа быстро начала расступаться, дамы приседали в реверансах, мужчины сгибались в умеренно низких поклонах. Король Родаг, наверное, всегда ходил быстро, за ним спешила королева и едва поспевала невеликая свита.

Родаг резко свернул и остановился перед Леной. Она неуклюже присела, он элегантно поклонился. По залу прокатился шум. Королева сделала изящнейший реверанс. Шум усилился. Шут опустился на одно колено и склонил голову, а Маркус проявил еще один скрытый талант: он тоже умел красиво кланяться.

– Окажи мне честь, Светлая, – подчеркнуто громко сказал король, предлагая Лене руку. Пришлось оказывать. – Приветствую тебя, барон Гарат. Шут? Ты решил вернуться? Готов просить прощения?

– Готов, – ответил шут, не поднимая головы. – Прости меня, мой король. Прости, моя королева.

– Он не мешал тебе, Светлая?

– Он очень мне помог, мой король, – ответила Лена, – и был верен.

Король милостиво кивнул и протянул руку, у шута хватило ума почтительно поцеловать ее. Потом Родаг отвернулся, подал поцелованную руку жене и повел обеих женщин к самому удобному месту, бросил через плечо:

– Ради Светлой я прощаю тебя, шут. Охраняй ее, барон Гарат. И следи, чтобы он не наделал глупостей.

На Лену таращились. Выпучивали глаза. В тупой полицейской слоновости. А вот вам. Светлые и в обалденных эльфийских платьях ходят. Иногда.

Сидячих мест было всего несколько, видно, исключительно для особ, приближенных к императору в число которых попала и Лена. Нормально. Ничего не объявляя и не объясняя, дал всем понять: вот Светлая, извольте почитать, а вот ее каприз в виде моего публично поротого шута, пусть забавляется, а барон, ежели чего, за ним присмотрит, чтоб он никого не обижал… или чтоб его не шибко обижали.

Королева наклонилась к ней.

– Ты довольна своей комнатой, Светлая?

– Да, спасибо, там очень хорошо.

– Мне она тоже нравится. Там, может быть, скромно, но так уютно… Скажи, в чем ты нуждаешься? эти мужчины никогда не подумают о мелочах, так необходимых женщине. Я пришлю тебе свою белошвейку и башмачника, но, может быть, нужно что-то еще?

– Нет, моя королева, там есть все нужное.

– Ночные сорочки? Белье? Платья? Ну вот видишь… И я прошу тебя, зови меня Рина. Я не твоя королева, и Родаг не твой король, пусть даже мне очень приятно это слышать, но истина дороже.

Лена кивнула. Никаких проблем. Рина так Рина. Ее не в королевском дворце воспитывали, даже не в президентском, поэтому особого почтения к чинам она не испытывала. Там, дома, президенты и прочие губернаторы были из другой жизни, а здесь пиетет выработаться не успел. Сильно помогало и то, что королева была на добрых пятнадцать лет моложе. Надо бы как-то разузнать побольше о статусе Светлой, чтоб слишком громко в лужу не плюхнуться, но вот как? Маркус как-то очень уж пристрастен, Карису лучше продолжать благоговеть, а шут, похоже, больше интересовался не мистическими Странницами и их невнятными целями и мотивами, а реальностью окружающей жизни.