…Они встретились, как уже не раз бывало, возле "тетки со сковородкой" и пошли в "Синюю лампу", навстречу джазу. Сели за столик, заказали кофе и мороженое. Фил поглядывала на Петера из-под опущенных ресниц. Красивый мальчишка. Выходит, и военный министр был красивым мужчиной. Забавно. О военном министре до сих пор много говорят и пишут, но слово "красивый" как-то не всплывает. Не вяжется.

— Похож? — спросил Петер.

— Что? — растерялась Фил.

— Спрашиваю: похож?

— Ты о чем?..

— Мне надоело гадать, сколько ты еще собираешься мне врать. И надоело проверять, докуда ты можешь дойти в погоне за информацией.

И добил:

— Шарлотта.

— Ты… ты… — Фил вскочила, сшибла со стола чашку и не заметила. — Ты… а я-то… а ты…

— Что тебя так возмущает? — и брови поднял, и выражение… Холодное любопытство. Экспериментатор, наблюдающий за ходом опыта, при виде закономерного и ожидаемого результата.

— Я не из-за расследования, — сказала Фил беспомощно. — Я просто…

— Просто врала и вынюхивала, а заодно развлеклась. Понимаю тебя. Ну, прощай, Шарлотта Филлис, привет партнеру по работе.

Швырнул на столик деньги за кофе и десерт, повернулся и вышел.

— Берни, он еще третьего дня все понял и водил меня за нос, а я ходила на свидания… Берни, я почти влюбилась, а он…

— …отплатил тебе твоей же монетой, — сказал Берни. — Ты же знакомилась не с парнем, а с объектом. Просто вы поменялись ролями.

— Я знаю, — вздохнула Фил. — И я не… это… я оскорблена, но не как женщина, а как профессионал!

Берни придвинулся и снова ее обнял.

— Молчи, профессионал, — проворчал он. — К черту Петера фон Бюлова, хотя он и побил тебя по всем статьям. Можно, я тебя еще раз поцелую… Шарлотта?

Петер вернулся к Миттельмайерам и спросил, как насчет — в горы с палаткой.

— А твоя девушка? — задал встречный вопрос Феликс.

— Никакой девушки, — ответил Петер. — Ну ее.

— Тогда хоть завтра, — обрадовался Феликс. — Сейчас, Алеку позвоню, и Генриху сказать…

Петер проводил его взглядом, постоял немного в раздумье, кивнул сам себе — и пошел по коридору к кабинету хозяина дома. Постучал.

— Да? — спросили изнутри.

Петер вошел и плотно затворил дверь.

— Герр Миттельмайер, — сказал он.

Миттельмайер поднял голову.

— Я навел справки. Вероятно, вы правы, и он действительно мой отец. Не хотелось бы, чтобы это ушло дальше, чем уже ушло. Если вы не против, я хотел бы задержаться на Феззане ненадолго — я обещал Феликсу и Алеку съездить с ними на рыбалку. Потом уеду.

— Вам незачем спешить, — сказал Миттельмайер. — Вы нисколько нас не стесняете, и мальчики к вам привязаны.

— Тем не менее… Я хотел бы о многом подумать и кое-что разыскать на Гибере, пока нет занятий в училище.

— Понимаю, — кивнул премьер-министр. — Хорошо.

— Благодарю вас, — поклонился Петер фон Бюлов. Повернулся и пошел к двери.

Как держится. Кайзерин бы оценила.

— Петер, — сказал Миттельмайер.

Остановился, обернулся, взглянул вопросительно.

— Просто хотел сказать вам… его многие не любили, многие ненавидели. Но он был великим человеком.

Ничего не ответил. Просто кивнул и вышел. Аккуратно закрылась дверь.

Мальчишки уехали на рыбалку следующим утром, и на трое суток в особняке Миттельмайеров воцарилась непривычная тишина.

Вернулись загорелые, исцарапанные, искусанные комарами, волосы и одежда пропахли костром. С невыразимой гордостью вручили фрау Эве ведерко с десятком крупных карпов.

— Остальных там съели, — пояснил Алек.

— В ванную, — скомандовала фрау Эва. — А потом будьте добры в кухню, молодые люди. Кто рыбу ловил, тот ее и чистит.

Так что еще возились в кухне — и перемазались снова, чешуя летела во все стороны, и пришлось снова идти в ванную. И все равно руки рыбой пахли — потому что, конечно, они обязательно должны были помочь жарить улов.

Наконец, вымывшись по третьему разу, уселись за стол. Вкусно! Некоторое время только и слышалось, что сосредоточенный хруст поджаристых корочек.

— Завтра я улетаю домой, — сказал Петер.

— Ну вооот! — возмущенно возопили Алек и Феликс. — Еще же каникул сколько!