Шрифт:
— А взамен я предлагаю тебе это золотое запястье.
Торгрим отвечает:
— Недостойно мужчины разбазаривать женино добро. Продай-ка мне лучше тот луг, что зовется Зеленым Выгоном. Мне пригодится и сено, и пастбище, а у тебя лугов и без того хватает.
Сигват отвечает:
— Я продам тебе этот выгон, однако я не хочу, чтобы на моей земле пасся чужой скот.
— Тогда по рукам, — говорит Торгрим. Сигват воротился домой и рассказал своей хозяйке о сделке. Она говорит в ответ:
— По мне, не бывать бы вовсе этой сделке. Ведь теперь, когда он заполучил лоскуток нашей земли, он станет травить наши луга.
На другой день был пригнан купленный Сигватом скот. А позднее тем же летом Торгрим сказал:
— Теперь у нас прибавилось выгонов, однако я слыхал от женщин, что молочному скоту не хватает пастбищ и надои невелики. Гоните коров на луга к Сигвату, я имею право на эту землю.
Его люди так и сделали. Когда Гудрун увидела это, она сказала:
— Все идет, как я предсказывала, недаром мне с самого начала не понравилась эта сделка. А теперь Торгрим приказал своим рабам выгонять скотину на наши луга и кормить ее нашим сеном.
Сигват отвечает:
— Торгриму не впервой платить злом за добро.
Как-то раз Сигват подошел и отогнал Торгримова быка от своего стога. Торгрим как раз оказался рядом. Он сказал:
— Что-то ты больно расхрабрился, рабье отродье! — и проткнул Сигвата копьем, так что тот умер на месте. Торгрим отправился оттуда прямиком домой, а Гудрун скоро узнала о случившемся и велела похоронить своего мужа не поднимая шума.
Хравну, их сыну, было тогда четыре года. Он часто вспоминал отца и спрашивал, где он. Мать сказала ему, что он внезапно заболел и умер.
Вскоре после этого Торгрим пришел к Гудрун и сказал:
— Ты, наверно, считаешь, что своим необдуманным поступком я причинил тебе ущерб. Однако теперь я хочу возместить тебе потерю мужа, и предлагаю взамен самого себя. Ты мало в чем будешь нуждаться, если позволишь мне заботиться о тебе.
Она отвечает:
— Похоже, что каждый из нас останется при своем. Даже если бы ты не был женат, я не настолько тороплюсь выходить замуж, чтобы пойти за убийцу моего мужа.
II
Хравн рос у своей матери. Он был человек статный и сильный, добродушный и веселый, и многие любили его. Он часто ходил играть в Стад. Торгрим обходился с ним хорошо, и Хравну это нравилось. Они с Кальвом, сыном Торгрима, всегда играли вместе. Хравну тогда было пятнадцать лет. Кальв был старше его, но слабее, и ему доставалось от Хравна, потому что тот всегда старался добиться победы.
Однажды, когда они играли вместе, Кальв сказал:
— Не умеешь ты, Хравн, обуздывать свою силу, видно, не миновать тебе судьбы твоего отца. Хравн отвечает:
— Что ж необычного в том, что люди умирают? Со всяким может случиться! Кальв сказал:
— Похоже, от тебя скрыли, от чего он умер. Он был убит, и это — дело рук моего отца, а я убью тебя.
Хравн повернулся и ушел, ничего не сказав. Вечером он воротился домой не в духе. Мать спросила его, в чем дело. Он отвечает:
— Ты мне говорила, что мой отец умер от болезни, а Кальв сегодня бросил мне, что он был убит, и мне кажется странным, что ты скрыла это от меня.
Она отвечает;
— Я поступила так, считая, что ты еще слишком молод, чтобы противостоять могущественным людям. Но теперь это неважно, раз они сами позаботились о том, чтобы тайное стало явным.
Хравн спросил:
— Где похоронен мой отец?
Она сказала, что это место поросло дерном. Хравн ответил:
— Я все равно схожу туда, и я рад, что узнал правду. Многое теперь зависит от того, насколько храбр и вынослив будет его сын.
После этого он опять отправился играть, и никто не видел его печальным.
Так продолжалось до тех пор, пока ему не исполнилось восемнадцать лет. Как-то раз, когда Хравн одевался после игры, Кальв сказал:
— Хравну больше по вкусу бить по мячу, чем мстить за своего отца.
Хравн отвечает:
— За этим дело не станет.
Тут он подскочил к Кальву и нанес ему смертельный удар.
Торгрим сказал:
— Случилось то, чего и следовало ожидать, однако мы это так не оставим.
Хравн пришел домой и рассказал матери об убийстве. Она сказала, что как бы им не пришлось дорого за это заплатить.