В Конунгахелле они взяли себе проводника в Западный Гаутланд и прибыли в город, что зовется Скарар. Там правил ярл по имени Сигурд. Он был уже преклонных лет. Гуннлауг пошел к нему, приветствовал его и сказал, что он сочинил о нем хвалебную песнь. Ярл охотно согласился послушать ее. Тогда Гуннлауг сказал свою хвалебную песнь. Она была небольшая и без припева. Ярл его поблагодарил, дал ему хорошую награду и предложил остаться у него на зиму.

Ярл Сигурд созвал много гостей по случаю праздника середины зимы. В канун праздника приехали туда двенадцать человек с севера, из Норвегии, послы ярла Эйрика. Они привезли подарки ярлу Сигурду. Ярл принял их хорошо и посадил их на время празднества рядом с Гуннлаугом. Шел веселый пир. Гауты говорили, что нет ярла выше Сигурда, но норвежцы находили, что ярл Эйрик много лучше его. Разгорелся спор, и обе стороны просили Гуннлауга вынести третейское решение. Тогда Гуннлауг сказал такую вису:

Обе стороны были довольны решением, но больше норвежцы. Послы уехали после праздника с подарками, которые ярл Сигурд послал ярлу Эйрику. Они рассказали ярлу Эйрику о третейском решении Гуннлауга. Эйрик нашел, что Гуннлауг проявил верность и дружбу к нему, и он велел объявить, что Гуннлауг может вернуться в его владения без боязни за свою жизнь. Об этом потом узнал и Гуннлауг. Ярл Сигурд дал Гуннлаугу провожатого на восток в Тиундаланд, в Швецию, как тот просил.

В то время в Швеции правил конунг Олав Шведский, сын конунга Эйрика Победоносного и Сигрид Честолюбивой, дочери Скаглар-Тости. Он был могущественным и знаменитым конунгом и очень любил почести. Гуннлауг прибыл в Уппсалу во время весеннего тинга шведов, и когда он был принят конунгом, он приветствовал его. Тот принял его хорошо и спросил, кто он такой. Гуннлауг сказал, что он исландец. В гостях у конунга Олава был тогда Храфн, сын Энунда. Конунг сказал:

— Храфн, что это за человек, этот исландец?

Тогда с нижней скамьи встал человек высокого роста и мужественного вида, подошел к конунгу и сказал:

— Государь, он происходит из лучшего рода в Исландии, и сам он — достойнейший человек.

— Тогда пусть он сядет рядом с тобой, — приказал конунг.

Гуннлауг сказал:

— Я сочинил хвалебную песнь в вашу честь, государь, и хотел бы, чтобы вы ее выслушали.

— Идите сперва и садитесь на место, — сказал конунг. — Теперь некогда слушать ваши песни.

И вот Гуннлауг и Храфн разговорились. Каждый из них рассказал другому о своих странствиях. Храфн сказал, что он приехал прошлым летом из Исландии в Норвегию, а с наступлением зимы — из Норвегии в Швецию. Вскоре они совсем подружились.

Однажды, когда тинг кончился, оба они были у конунга. Гуннлауг сказал:

— Я хотел бы, государь, чтобы вы послушали мою хвалебную песнь.

— Теперь это можно, — сказал конунг.

— Я тоже хочу сказать хвалебную песнь, если вам будет это угодно, государь, — сказал Храфн.

— И это можно, — ответил конунг.

— Тогда я скажу мою песнь первым, если вам будет угодно, — сказал Гуннлауг.

— Первым должен я сказать мою песнь, — сказал Храфн, — потому что я первым приехал к вам.

Гуннлауг сказал:

— Когда это бывало, чтобы мой отец шел на поводу у твоего отца? По-моему, никогда. Не будет этого и между нами.

Храфн отвечал:

— Покажем свою вежливость, не будем доводить дела до ссоры, а предоставим решение конунгу.

Конунг объявил:

— Пусть Гуннлауг скажет свою песнь первым, раз ему так хочется настоять на своем.

Тогда Гуннлауг сказал хвалебную песнь, которую он сложил в честь конунга Олава. Когда он кончил, конунг спросил:

— Храфн, как тебе нравится эта песнь?

— Государь, — отвечал Храфн, — она напыщенна, некрасива и несколько резка, совсем под стать нраву Гуннлауга.

— Ну теперь говори свою песнь, Храфн! — сказал конунг. Тот так и сделал. Когда он кончил, конунг спросил:

— Гуннлауг, как тебе нравится эта песнь?

Гуннлауг отвечал:

— Государь, она красива, как сам Храфн, но ничтожна. Почему, — добавил он, — ты сочинил в честь конунга хвалебную песнь без припева? Или он показался тебе недостойным большой хвалебной песни?

Храфн отвечал:

— Оставим сейчас этот разговор. Мы еще вернемся к нему позднее!

На этом их разговор окончился.

Вскоре после этого Храфн сделался дружинником конунга Олава и попросил у него разрешения уехать. Конунг разрешил ему. Когда Храфн снарядился в путь, он сказал Гуннлаугу: