— Какой-то он и так не очень здоровый, — заметил Грейтхауз.

— И все же вы понимаете, джентльмены, и я уверен, что понимаете, будучи честными гражданами, что мы не одобряем насильственных решений, и если мистер Слотер… доставит вам неудобства в пути, я надеюсь…

— Не беспокойтесь, мы его не убьем.

— Очень утешительно это слышать, — сказал Слотер.

Грейтхауз не отреагировал. Он взял третий лист пергамента:

— Я должен прочесть вслух ордер о передаче. Насколько я понимаю, это необходимая формальность.

— Ой, прочтите! — сверкнул зубами Слотер.

— Дня сего июля третьего, лета Господня одна тысяча семьсот второго, — начал читать Грейтхауз, — подданный Ее Величества Тиранус Слотер имеет быть извлечен из своего нынешнего места пребывания и доставлен в Комиссию Мирового Суда Ее Величества по городу Лондону и графству Мидлсекс, в Зал Правосудия Олд-Бейли, дабы предстать перед Судьями ее Величества в связи с убийствами, возможно, совершенными неким Тодом Картером, цирюльником на Хаммер-аллее, в период с апреля 1686 года по декабрь 1688 года, где последним жильцом обнаружены под полом погреба кости одиннадцати взрослых и одного ребенка… — Грейтхауз посмотрел на Слотера холодным взглядом: — Ребенка?

— Мне же нужен был мальчишка-подручный?

— Вышеназванный подозреваемый, — продолжил читать Грейтхауз, — также обвиняется в причастности к исчезновению Энни Янси, Мэри Кларк и Сары Гольдсмит и грабеже домов их семейств в период с августа 1689 года по март 1692 года, под именами графа Эдварда Баудивайна, лорда Джона Флинча и… — он запнулся: — графа Энтони Лавджоя?

— Я был тогда настолько моложе, — сказал Слотер, слегка пожав плечами. — Живое воображение юности.

— То есть ты ничего этого не отрицаешь?

— Я отрицаю, — прозвучал спокойный ответ, — что я обыкновенный преступник.

— Подписано Достопочтенным Сэром Уильямом Гором, Рыцарем-Лорд-Мэром города Лондона, засвидетельствовано Достопочтенным Сэром Салтиеэлем Ловелом, Рыцарем-Рекордером вышеназванного города, и Достопочтенным Джоном Дрейком, Констеблем Короны.

Грейтхауз передал пергамент Рэмсенделлу — тот принял его, как дохлую змею, и сказал Слотеру:

— Похоже, твое прошлое тебя догнало.

— Увы, я в ваших руках. Но смею полагать, вы накормите меня хорошим завтраком перед отъездом?

— Минуточку, — вдруг произнес Мэтью, и оба врача немедленно повернулись к нему. — Вы говорили, квакеры выяснили… что мистера Слотера ищут в Лондоне. Как это стало известно?

— Он был доставлен к нам в августе прошлого года примерно в таком вот виде. Где-то через неделю один из врачей квакеров уехал по делам в Лондон и прибыл туда в ноябре. Там тогда все говорили о найденных в доме на Хаммер-аллее месяц назад скелетах. — Рэмсенделл вернул ордер на передачу Грейтхаузу и вытер ладони о штаны. — Нашлись свидетели, описавшие внешность Тода Картера, и это описание опубликовали в газетах. Кто-то связал описание с именем лорда Джона Флинча, у которого была так называемая лоскутная борода. Это была очень популярная в те времена история в «Газетт».

— Помню, я об этом читал, — кивнул Мэтью. Он раздобывал экземпляры «Газетт» у приезжающих пассажиров, то есть читал их как минимум через три месяца после выхода.

— Врач узнал описание Картера и обратился к констеблю Короны. Но, как я уже сказал, Слотер к тому времени находился у нас. Он был слишком… слишком буен, чтобы держать его у квакеров.

— Можно подумать, вы лучше, — фыркнул Грейтхауз. — Я бы его каждый день кнутом порол.

— Говорят о тебе в твоем присутствии так, будто ты пятно на обоях, — заметил Слотер, ни к кому не обращаясь.

— А почему он вообще оказался в учреждении у квакеров? — спросил Мэтью.

— Он, — заговорил Слотер, — был там, потому что его арестовали на Филадельфийском большаке за разбой. Он решил, что ему не подходит заключение в мрачной квакерской тюрьме, и потому он — бедный заблудший дурачок — должен натянуть на себя личину сумасшедшего и лаять собакой, что и проделал перед судом дураков. Таким образом, он, к своему удовлетворению, был помешен в академию безумцев на… сколько же это вышло? Два года, четыре месяца и двенадцать дней, если его математические способности не подвели его.

— Это еще не все, — добавил Хальцен, выпуская табачный дым. — Он четыре раза пытался удрать из квакерского учреждения, избил двух других пациентов и чуть не откусил палец доктору.

— Он мне зажал рот рукой. Невероятная грубость.

— Здесь Слотер ничего такого не пытался делать? — спросил Грейтхауз.

— Нет, — ответил Рэмсенделл. — На самом деле, пока мы не узнали о Тоде Картере, он так себя хорошо вел, что ему даже позволили работать, за что он отплатил черной неблагодарностью, попытавшись задушить бедную Марию там, в красном сарае. — Доктор показал в сторону дороги, ведущей к хозяйственным постройкам за больницей, которую Мэтью помнил по прошлым посещениям. — Но его вовремя поймали и наказали должным образом.