— Господи, как же я устал.

— Поправитесь, — убежденно сказал Мэтью. — Это будет долго, но зато… зато будет что рассказать. — И тут он наклонился к уху Грейтхауза и сказал: — Это я во всем виноват.

— Что? — спросил Грейтхауз, не открывая глаз. Губы его плохо слушались.

— Все это из-за меня. Я хотел вам сказать, но… но я боялся.

— Чего боялся? — Голос был почти не слышен.

— Что вы обо мне плохо подумаете. — У Мэтью сердце билось неровно. Пусть Грейтхауз сейчас в таком жалком виде, все равно нелегко произнести вслух. — Я вас обманул. В тот день, когда я нашел у Чепела туннель, я еще… деньги там нашел.

— Деньги, — повторил Грейтхауз шепотом.

— На восемьдесят фунтов золотых монет, в шкатулке, замаскированной под книгу. Деньги сейчас у меня дома. Этого хватит… более чем хватит выкупить свободу Зеда. Я вам не сказал, потому что… — Наступил момент истины, и плод его был горек. — Потому что хотел все себе. — Лицо Мэтью исказилось муками совести, а у Грейтхауза стало мирным. — Я их нашел, и считал, что они мои. До последнего пенни. И когда мы свернули с большака, я должен был вам сказать. Хотел сказать, но… мне подумалось, может, мы получим деньги Слотера. Обманем его, как вы говорили, и все будет хорошо.

— Вы простите, — говорил Мэтью, — что вам пришлось платить за мою ошибку. Простите, что я вам не сказал. Но слушайте, Хадсон: я пойду за Слотером, и я его верну. Видит Бог, я не смогу жить, зная, кого я отпустил на волю. Вы меня слышите, Хадсон? — Он сильнее сжал плечо друга. — Слышите?

— Я слышу, — отозвался другой голос.

Мэтью обернулся.

У него за спиной, чуть сбоку, стоял Прохожий По Двум Мирам.

Они молча смотрели друг на друга. В очаге потрескивали дрова, перебегали голубые язычки.

Прохожий поднял правую руку с зажатыми часами.

— Мне они нравятся. — В глазах его залегла тень. — Наверняка они очень дорого стоят в твоей стране. — Он шагнул вперед, приложил кончики пальцев к ноздрям Грейтхауза. — Все еще живой. Очень, наверное, сильный человек.

— Как они считают, он выживет? — Мэтью подбородком указал на двух женщин, стоявших возле дальней стены.

Прохожий обратился к ним, и одна ответила.

— Она говорит, еще рано судить, но то, что его душа решила остаться в теле, хотя бы пока — хороший признак. — Он посмотрел на безмятежное лицо Грейтхауза. — Мне кажется, хорошо спит. Они ему дали какое-то сильное снадобье, до завтра проснуться не должен.

— Они могут что-нибудь дать мне? — спросил Мэтью. — Для ладоней и для ног. Чтобы я мог идти дальше.

— Они лекарки, а не… — Прохожий порылся в памяти в поисках слова, — чудотворцы. Тебе нужно поесть и поспать. — Он снова заговорил с женщинами, и ему ответила та же самая. — Она говорит, что может тебе перевязать руки и ноги с мазью, но это не снимет боль полностью.

— Только чтобы ходить можно было.

— Сегодня тебе ходить не получится. Лучше дай им над собой поработать и отдохни до утра. — Он кивнул в сторону Грейтхауза: — Этот человек — твой брат?

— Можно сказать и так, — согласился Мэтью.

— И ты его предал? А теперь ищешь способ все исправить?

Мэтью подумал, целиком ли слышал Прохожий его исповедь. Явно что-то до него донеслось.

— Да.

— А тот, которого зовут Слотер? Если я не стану его для тебя выслеживать, ты все равно пойдешь?

— Пойду. У него будет большая фора, но он без ботинок. Первое, что он сделает — попытается найти себе обувь.

Мэтью уже об этом подумал. Будет ли Слотер пытаться вытащить фургон на дорогу над Форт-Лоренсом? Для одного человека работа очень тяжелая. Он мог бы распрячь лошадей, но ни одна из этих старых кляч всадника не выдержит. И с леденящей ясностью Мэтью вспомнил, что сказал Слотер преподобному Бертону: «Похоже, у нас с вами один размер обуви. Найдется у вас для меня запасная пара ботинок?»

Наверное, это будет первая цель Слотера, но куда он двинется дальше — можно только гадать. Оставалось надеяться, что он возьмет только ботинки, не тронув Бертона и Тома.

— А ты ведь его не найдешь, — сказал Прохожий. — И ты ведь сам это знаешь?

— Я знаю, что, если не попробую, то точно не найду.

Прохожий какое-то время смотрел Мэтью в глаза, и возникло неприятное ощущение, что он исследует территорию самой его души.

— Верно сказано. — Прохожий заговорил с сестрой милосердия, и они занялись работой: стали высыпать содержимое нескольких кувшинов — разных видов коры и ягод, как показалось Мэтью, — в большую ступу и толочь там пестом из кости какого-то зверя. — Рыбу любишь? — спросил Прохожий, и когда Мэтью кивнул, добавил: — Тогда пойдем, она всегда есть на углях в доме… — он опять подобрал верный перевод: — Счастливой Речной Черепахи.

Проходя по деревне, Мэтью обратил внимание, что жители держатся от Прохожего подальше и зажимают себе рот и нос, как от вони. Женщины подхватывали детей и спешили убраться с дороги. Некоторые воины делали сердитые жесты, адресованные Прохожему, но тот не обращал никакого внимания и только резко засмеялся в лицо одному, который подошел достаточно близко, чтобы обрызгать их слюной.

— Не придавай значения, — объяснил Прохожий. — Это напоказ.

Мэтью должен был выяснить, но никак не мог найти формулировку. Поэтому он просто спросил: