Шрифт:
— Так вот, одно из писем ветеринара начиналось:« Родной мой человечек» . А другое:« Драгоценная ты моя женщина».
— А третье?
— Отстань.
— Ну и ты что? В контексте Тани Потапчук.
— Григорчук.
— Прости.
— Подумала, что если, бы меня так назвали, я бы сошла сума от горя.
— Ал-ло! — сказала Юля между двумя затяжками телефонной трубке. — Алло, дочь, ну я же за рулем, что ты трезвонишь, как пьяный звонарь! Сейчас остановлюсь…
После недавнего ухода Юлиного мужа и Таниного отца Витечки: «Я стремлюсь к самоактуализации. К высшей природе раскрытия моего потенциала, Юля. Абрахам Маслоу, теория гуманистической психологии… ты должна знать… все-таки ты тоже доктор… уровень моего социального интереса к дочери не упадет» [10] ,— численность небольшой семьи не изменилась, изменился гендерный состав. Отпустивши Витечку прямиком в сомнительные объятия Абрахама Маслоу, Юля и Таня заимели чудную кошку породы Невская Маскарадная, голубоглазую Наташу, у которой на все было свое мнение.
10
Подробнее — в романе Наташи Апрелевой «У каждого в шкафу».
Вот и сейчас Юля очень подозревала, что причина дочкиного звонка как-то связана либо с кошачьим рационом, либо еще с чем-нибудь кошачьим. Режимом дня, например.
Припарковавшись неподалеку от старинной калитки изящного литья в чугунных змеях и розах, меланхолично соседствующей с автоматическими раздвижными воротами, Юля собиралась перезвонить дочери. Закурила еще. Мобильник в ее руках ожил, завибрировал и пропел: «Я смотрю в чужое небо из чужого окна, и не вижу ни одной знакомой звезды… Я ходил по всем дорогам, и туда, и сюда, обернулся и не смог разглядеть следы… Но если есть в кармане пачка сигарет, значит, все не так уж плохо на сегодняшний день…» Традиционно дослушав ровно до этого места, Юля сказала, наконец, свое «алло». Номер был рабочий, кто-то телефонировал из ординаторской, каковую она покинула чуть менее часа назад, благополучно сменившись с дежурства. Вообще-то Юля надеялась чуть-чуть подольше не слышать дорогих товарищей по работе.
— Юлечка Александровна! — заговорила трубка фальшивым сопрано. Юля скорчила недовольную, зверскую физиономию. Сморщила нос и немного вытащила язык. Вне всякого сомнения, это была заместитель заведующего отделением Зоя Дмитриевна. В последнее время ее все чаще хотелось назвать Великим Инквизитором, сеньорой Торквемадой или как-нибудь еще. Наподобие.
— Юлечка Александровна! — повторила охотница за ведьмами несколько громче, Юля чуть отодвинула трубку от уха. В принципе, она знала, что сейчас услышит: — Я вот вас о чем хочу попросить… Не подмените меня с дежурством? Двадцатого? А то, знаете, мммилая, мои молодые приезжают, а я, как на грех… а они…
— Извините, Зоя Дмитриевна, — твердо ответила Юля, все еще корча зверские рожи в зеркало заднего вида, — никак не смогу. Именно двадцатого я целый день занята… Да, совершенно верно, та самая подработка… Извините еще раз.
Нажала «отбой» и показала себе напоследок язык.
Мобильник, дрянь сенсорная, услужливо запел снова. Все ту же «Пачку сигарет». Определился все тот же номер. «Какого черта?!» — сердито подумала Юля и неприятным голосом проскрипела в трубку, что она слушает, слушает, Го-о-о-осподи, ну что еще вам угодно, Зоя Дмитриевна.
Это оказался ИванИваныч, отделенческий красавчик и любимчик дам. Юля мгновенно опознала его по характерному хрюканью: ИванИваныч давился смехом, давился, кое-что проглатывал, а кое-что выплевывал в эфир.
— Юлька, ты что меня не дождалась? Договаривались же, я для тебя всю ночь такую историю берег! Такую!
Вчера ИванИваныч с пафосом собирался на ежеквартальное собрание Ассоциации врачей общей практики, рассказывая всем случившимся рядом уместный анекдот: «В автобусе молодая девушка с неприязнью выговаривает пьяному в жопу мужчине в облеванном пиджаке: „Гражданин! вы у меня ассоциируетесь с грязной свиньей!“ Мужик без паузы ей отвечает: „А ты у меня… ацссаси… ацссаси…“»
ИванИваныч совсем еще немного похрюкал, Юля отчетливо представила его аккуратную прическу и красивое лицо, слегка небритое, по отголоскам какой-то моды.
— Короче, два с лишним часа безумного бреда. Председатель рвал на бороде волосы и рассказывал про нашего коллегу, врача-проктолога, эмигрировавшего в Америку, которая Соединенные Штаты, ну и после длительных мытарств и подтверждений дипломов начавшего, наконец, заниматься любимым делом— рассматривать анусы, теперь американские. И вот один американский анус так его поразил, не буду даже и пытаться угадать, чем, что он громко воскликнул на английском, разумеется, языке, но я буду переводить: «И что за идиот вас раньше лечил?!»
Юля, не расставаясь с голосом ИванИваныча, вылезла из машины и с наслаждением вдохнула. Утро чудесно пахло. Ничего особенного: прибитой вчерашним дождем пылью, нестарой еще листвой, исключительно плотским, сладким липовым цветом, нагретой собственной кожей и водой. Как так получается, что все хорошее обязательно пахнет водой?
— Вань, — решила она выяснить немедленно, — а почему все хорошее обязательно пахнет водой?
— Не все, не все! — совершенно не удивился он вопросу. — Вот водка, к примеру, пахнет спиртом. Ты меня там слушаешь? Или нюхаешь воду?