А четыре — то, что на самом деле, упав с лестницы, Кэтти не умерла. Может, в тот момент, когда ее сердце остановилось на какие-то мгновения…

Нет, так быть не может. У человека одна душа, а не две. Если душа Кэтти и покидала тело в минуту остановки сердца, то должна была сразу вернуться, когда сердце вновь заработало. Он читал или видел по телевидению. Какой-то американский врач проводил исследования и даже опубликовал книгу с рассказами людей, чьи души вот так же покидали на время тело и возвращались обратно…

Но Кэтти приходит к нему. Каждую ночь. Значит…

И если сегодня она не придет…

Ни одну мысль он не мог закончить. Ни одно из рассуждений не показалось ему правильным. Что-то не сходилось. Что-то просто не могло произойти в природе.

Разве в ТОМ мире справедлива земная логика? Наши человеческие понятия? Наши рассуждения?

Сегодня он проведет ночь с Кэтти, погибшей при падении с лестницы, а завтра поедет в больницу к Кэтти, которая, упав с лестницы, осталась жива. И пусть этот парадокс решает кто-нибудь поумнее его.

Она спустилась к нему по чердачной лестнице. Той самой. Он внимательно смотрел, как Кэтти шла по ступенькам — не шла, а плыла над лестницей, будто скатывалась с ледяной горки. Лицо ее было скорбно, глаза заплаканные. Как обычно.

— Кэтти, — сказал он, — сегодня…

— Я знаю, Джош, — печально отозвалась она. — Я все знаю. Я вспомнила. Все. От начала до конца. Это произошло именно сегодня.

— Ты вспомнила… Что?

— Всю свою жизнь.

Кэтти заломила руки привычным движением, показавшимся сейчас Мейсону излишне театральным. Он отступил на шаг — показалось ему или на самом деле от Кэтти исходил сегодня непривычный запах тления, которого раньше не было?

Полупрозрачная фигура отошла к стене, у которой стоял с алебардой наперевес рыцарь времен короля Генриха VIII. Рядом с металлической фигурой Кэтти выглядела даже не облаком, а материализованным отражением блестевших в пламени свечей лат.

— Моня звали Катарина Хатчингс, — сказала она. — Я всю свою жизнь прожила в деревне Нью-Милл. Родилась в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году, а умерла в восемьдесят девятом, двадцать первого мая, в три часа одиннадцать минут пополудни.

Как в церковной регистрационной книге. В три часа, верно. Только Кэтти не умерла, о чем она говорит?

— Я работала в магазине игрушек и однажды приехала сюда с экскурсией, ты странно посмотрел на меня, у тебя был такой взгляд, будто ты меня знаешь…

— Да, — пробормотал Мейсон. — Действительно. Разве мы уже не были знакомы?

— Ты предложил встретиться…

— Не надо, — взмолился Мейсон. — Для чего ты рассказываешь мне то, что мы оба прекрасно помним?

— Помним… — повторила Кэтти. — Я вспомнила только сегодня, когда… когда умерла. Здесь.

Она протянула руку и показала на то место под чердачной лестницей, где недавно лежала Кэтти… она же сама и лежала… Или не она?

— Ты не умерла, — выдавил из себя Мейсон фразу, которую готовился произнести вот уже несколько часов. — Ты лежишь в больнице святой Генриетты, и я поеду к тебе завтра утром…

Он помедлил и добавил с упрямством отчаяния:

— И скажу, что люблю тебя и хочу на тебе жениться.

Рука Кэтти осталась протянутой в воздухе, сквозь нее была видна стоявшая на полке свеча.

— Мы с тобой, — сказала она, — муж и жена перед Богом. Ты мой муж. Я твоя жена.

— Значит, — пробормотал он, — у тебя не будет оснований отказать мне завтра.

— Я твоя жена, — повторила Кэтти. — Ты не понимаешь. Только если один человек и дух другого… Только если… Если они…

Она не могла говорить, что-то ее душило, что-то мешало произнести те слова, которые Кэтти хотела сказать. Она воздела к потолку руки, и, будто какая-то сила тянула ее вверх, становилась все выше ростом, лицо ее вытягивалось, а ноги удлинялись, Мейсону стало страшно, он отпрянул, ударился затылком обо что-то острое и застыл, а Кэтти пыталась что-то сказать, объяснить, и слова звучали вроде бы известные, но соединить их в осмысленную фразу Мейсон никак не мог, и оттого страх его становился еще более глубоким, а отчаяние — таким невыразимым, что ему хотелось биться обо что-нибудь головой.

— Если они… мы… ты… становимся одним… муж и жена перед… тогда… дух соединяется и… склеивается… переходит… становится…

Некая мысль пришла Мейсону в голову — мысль была не его, ему показалось, будто в голову что-то вложили, как кладут листок исписанной бумаги в пустую шкатулку, и на этом листе, возникшем перед его глазами, было написано корявым почерком: «Возьми за руку, возьми»…

Противиться этому мысленному приказу Мейсон не мог, хотя все в нем протестовало против того, чтобы сделать шаг вперед (он шагнул, тяжело переставив ноги, будто тяжелые железные колонны), протянуть руки, дотронуться до плеча Кэтти (Мейсону пришлось поднять руку вверх, потому что плечо призрака находилось сейчас на уровне его макушки) и…