Шрифт:
— Я просто хочу снова тебя увидеть.
Она решается.
— Зайдёшь в «Забавы» и попросишь позвать Вику. Без заказов. Хорошо?
— А Мадам не рассердится?
— Нет.
— Ладно, — я касаюсь её руки. — Договорились.
Мы допиваем остатки кофе, доедаем бутерброды. Вика поглядывает на меня, но молчит.
Пусть.
Внутри я ликую. Внутри я собран и деловит.
Я снова двадцатилетний юнец, ухаживающий за капризной ровесницей.
Только в отличии от юнца мне не кружит голову мысль о постели.
Мы, вместе, обмениваясь ничего не значащими фразами, выходим из сада. Дверь стоит прямо в траве, напоминая сцену из какого-то старого детского фильма. Вика открывает её, первая выходит в коридор борделя, я — следом.
Тихо и тоскливо.
Посетители не увидят друг друга. Приходи сюда лечиться и зайчонок, и лисица.
— Мне пора, — говорит Вика. — Сейчас сработает мой таймер.
Киваю. Что уж тут не понять, таймер — это святое.
— Спасибо.
— За что?
— За упавшую звезду.
Кажется, она хочет что-то сказать. Но видимо, её время и впрямь было на исходе.
Вика тает в воздухе.
— До свидания, — шепчу я. Спускаюсь по лестнице. Охранник в холле уже другой, я подмигиваю ему, не дожидаюсь ответа, иду к входной двери.
— Стрелок!
Оборачиваюсь.
Мадам стоит на верхней площадке, тяжело облокотившись на перила.
— Мне кажется, вы зря пришли к нам, юноша.
— Может быть, — соглашаюсь я. — Но так уж получилось.
Мадам вздыхает и отворачивается. Пусть.
Сегодня мне не нужен «Дип-проводник». Я ещё помню маршрут вчерашнего бегства, а выход из «Лабиринта» и входной портал — в пяти минутах ходьбы друг от друга. Иду по привычно-вечерним улицам Диптауна, оглядываясь в ожидании засады.
Но со вчерашнего дня то ли угас пыл преследователей, то ли поистощились их кошельки.
— Я — Стрелок! — кричу я, входя в алый туман портала. На меня оглядываются, и я смеюсь, вскидывая руки к пронзённой молниями арке. — Я — Стрелок! Стрелок! Стрелок!
100
Сегодня я стал смертью, а смерть стала мной.
Так бывает.
Я иду по уровням «Лабиринта», почти не таясь, отстреливая монстров и обходя других игроков. Игроки тоже меня обходят.
Кроме тех, кто был обижен ещё со вчерашнего дня, и тех, кто издавна считает себя героем.
Их я убиваю.
Дважды убивали меня самого. Вначале я теряю всё оружие, и меня отбрасывает к началу девятнадцатого, водного уровня. Это сработала целая команда, человек двадцать, не представляю, какие серверы «Лабиринта» ухитряются координировать действия такой толпы.
Я обижаюсь и убиваю их всех. Поочерёдно, отлавливая в болотистых зарослях, затянувших городское водохранилище, ныряя и затаскивая под воду — где мог продержаться куда дольше их, ибо выходил из виртуальности. Последнему — если не ошибаюсь, это был Толик, я перерезаю горло бритвенно-острым листом инопланетной осоки. Это что-то новенькое в программе «Лабиринта» — возможность использовать подручные предметы.
Потом я собираю их снаряжение и иду дальше.
На двадцать четвёртом уровне — это мост, отделяющий промышленные районы Сумеречного Города от жилой зоны, меня догоняет Алекс.
Я заканчиваю проходить мост — процедура, требующая скорее чувства равновесия и крепких нервов, чем умения стрелять. К счастью, у меня есть опробованный ещё на волосяном мосту «Аль-Кабара» способ.
Взрыв жахает передо мной, когда я спрыгиваю с последней балки, нависшей над пропастью. На мосту расцветает огненная воронка, ударной волной меня швыряет на бетонный парапет.
Алекс стоит у начала этапа. Когда я подношу к глазам бинокль, найденный в главном тайнике на двадцатом уровне, то могу разглядеть его подробно. Снаряжения у Алекса самый минимум — штуцер, гранатомёт и пара аптечек.
— Стрелок! — кричит он, и машет рукой.
Зарядов у него ещё полным-полно, но он не стреляет. И я тоже.
— Я сделаю тебя, парень! — кричит Алекс. — Слышишь? Ты труп!
Он идёт за мной с первого уровня — и почти ухитряется догнать. Может быть, он тоже дайвер? Ещё один претендент на Медаль Вседозволенности? У меня начинают шалить нервы, я выхожу из глубины, ловлю Алекса в сетку прицела, и пускаю подряд три ракеты.
Он ухитряется увернуться, и взрывы гремят за его спиной, разнося в клочья какого-то бедолагу, только выходящего на этап. Однако Алекса оглушает, он сидит на корточках, трясёт головой, пытается подняться. Я навожу гранатомёт, потом опускаю оружие.