Контрреволюция, несмотря на все ухищрения, потерпела сокрушительное поражение. Олицетворявшие «чистую демократию» партии социалистов-революционеров потеряли последние остатки своего влияния в массах, потерпели окончательный политический и идеологический крах, который неизбежно вел за собой и крах организационный. Партийный организм социалистов-революционеров переживал предсмертную агонию.

Процесс эволюции и распада обеих эсеровских партий шел все интенсивнее. Среди рядовых эсеров росло и крепло убеждение, что только Советская власть в состоянии решить все наболевшие вопросы, и прежде всего ликвидировать разруху, спасти страну от иностранной интервенции и внутренней контрреволюции. Вызывало все более резкие возражения и теоретическое обоснование лидерами партии своей политики, в частности отказ признать Октябрьскую революцию социалистической. В тезисах ЦК эсеров утверждалось, что «мир раскололся на две части — страны-победительницы и страны побежденные, в которых в результате поражения произошли революции, более или менее окрашенные в цвета «революции отчаяния»». Они носят не созидательный, а разрушительный характер и определяются перевесом «процесса социального распада над процессом социалистического возрождения» 884 .

К их числу по мнению эсеров принадлежит и Октябрьская революция, которая привела к созданию наиболее целесообразной системы организации национального хозяйства — госкапитализма. Такая концепция нужна была эсеровским теоретикам, во-первых, для того, чтобы представить Октябрьскую революцию не исторически закономерной, а результатом случайного стечения обстоятельств, а во-вторых, для оправдания своей политики поддержки буржуазии.

Возражая против позиции ЦК, Бакинский комитет социалистов-революционеров в резолюции от 16 июня 1920 г. призывал всю партию в целом «признать, что настоящая революция выходит за пределы программы-минимум и носит характер социалистический, ибо задачи ее заключаются не только в переходе власти в руки пролетариата и социализации земли, но и в экспроприации класса капиталистов в широком значении этого слова» 885 . Бакинская организация эсеров считала советскую форму диктатуры рабоче-крестьянских масс «единственно реально осуществимой и целесообразной организацией государственной власти» 886 . Этот документ свидетельствовал о дальнейших сдвигах в сознании рядовых эсеров, об их отходе от линии, проводившейся руководством партии.

«Констатируя факт, что в период острой классовой борьбы возможна лишь революционная диктатура, — говорилось в резолюции конференции херсонских эсеров, — организация полагает, что революция в России находится именно в этой стадии развития, а поэтому единственной формой власти в данный момент может быть только власть трудящихся… в лице Советов рабочих и крестьянских депутатов. Факт признания этой формы власти обязывает, конечно, считаться с вытекающими последствиями, а поэтому организация будет настаивать на необходимости участия всех членов п. с.-р. в советских органах, учреждениях, Красной Армии и т.д.» 887 .

Наиболее полное выражение отказ от поддержки линии ЦК нашел в резолюции Николаевской организации эсеров. «Советская власть, — писали они в феврале 1922 г., — сделалась центром собирания всех революционных сил, противостоящих буржуазно-помещичьей реакции… Правильно организованная власть Советов, построенная на основе советской трудовой конституции, способна спаять трудовые массы, поднять их дух революционной активности и вести их дальше по пути великих социальных достижений…»

Николаевская организация социалистов-революционеров заявила, что считает своевременным «снять вопрос о созыве Учредительного собрания, так как не видит возможности организовать этим путем массы и признает как власть революционного периода — власть Советов…». Эсеры Николаева выражали готовность «предоставить свои силы для поддержки Советской власти как на внешнем боевом, так и на внутреннем фронте борьбы с экономической разрухой…» 888 .

Весной 1920 г. ЦК левых эсеров предпринял неудавшуюся попытку объединить местные организации на платформе отказа от вооруженной борьбы с Советской властью. Часть его членов не подчинилась принятому большинством решению и образовала самостоятельный «Комитет Центральной области», который стоял на старых тактических позициях. Таким образом, расколовшись, ЦК фактически перестал существовать и потерял контроль над положением дел на местах. Это побудило группу членов ЦК во главе со Штейнбергом выступить с обращением «Ко всем организациям и членам партии левых социалистов-революционеров (интернационалистов)». В нем содержался призыв к объединению левоэсеровских организаций, признающих «недопустимость борьбы с существующей правительственной властью» и образованию с этой целью Центрального организационного бюро 889 .

В декабре 1920 г. в Москве состоялось совещание левых эсеров, на котором присутствовали 30 делегатов с решающим и 8 с совещательным голосом. Оно одобрило предпринятые Центральным бюро шаги по легализации партии и в принятой резолюции заявило, что, «ведя здоровую критику коммунистической политики… отвергает всякие попытки противопоставления левых социалистов-революционеров правящей партии коммунистов, выражающиеся в борьбе за власть» 890 . Вместе с тем участники совещания выступили против диктатуры пролетариата, которую квалифицировали как «управление меньшинства», и предложили «управление трудового большинства», основанного на «широком развитии начал децентрализации».

В их тезисах об отношении к III Интернационалу осуждалось решение Коминтерна о том, что в каждой стране может существовать только одна коммунистическая партия, и выдвигалось требование «широкой свободы теоретических направлений» без «гегемонии определенного партийного течения» 891 . Таким образом, участники совещания развивали идеи «чистой демократии», «либерализации социализма», отрицали руководящую роль марксистско-ленинских партий, что типично для всех противников социалистического строя из мелкобуржуазного лагеря как в прошлом, так и в настоящем.

На совещании произошло объединение левых эсеров с так называемой единой партией левых социалистов-революционеров объединенных (синдикалистов и интернационалистов) Украины. В нее в свое время вошли те члены партии украинских левых эсеров-«боротьбистов», которые отказались признать решение конференции своей партии от 20 марта 1920 г. о слиянии с КП(б)У, а также часть левоэсеровской группы «борьбистов», отказавшаяся от проводившейся этой группой политики «активной» борьбы с Советской властью 892 . Однако этот акт нисколько не усилил позиции вновь создавшейся партии «левых социалистов-революционеров объединенных (синдикалистов и интернационалистов)» — слишком уж незначительны были ее составные части.