Смотрю на Кирина у него на предплечье. Твердо говорю: «Вот оно – то, что Я ХОЧУ!»

Шиба-сан – совершенно на него не похоже – просто дара речи лишился на минуту. Наконец выговорил:

– Мужик, который мне это набивал, был одним из величайших мастеров татуировки в Японии. – Помолчал. – Я сам еще никогда Кирина не набивал.

– Ну а его попросить мне тату сделать можно?

– Можно было бы, – отвечает. И спокойненько так, без тени юмора, прямо в глаза мне глядя, продолжает: – Можно было бы, да только помер он. Покончил жизнь самосожжением, а в руках изображение Кирина держал. Правда, ОЧЕНЬ в духе Акутагавы Рюноскэ? Он, наверно, вообще зря вот так набивал направо-налево образ священного животного… может, и вызвал на себя его гнев. Кто знает, а вдруг сделаешь ты себе тату Кирина, Луи, и тоже проклята будешь?

Шиба-сан рассказывал – а сам все своего Кирина поглаживал… Несколько минут мы помолчали. Я подольше задержалась взглядом на Кирине.

– По-любому, – заговорил он снова, – в Кирине сочетаются черты оленя, быка, волка и еще хрен знает скольких зверей. Такое рисовать – до черта ж времени и сил уйдет.

– Но я только это и хочу. Пожалуйста, Шиба-сан! Ну, может, если так уж сложно, ты мне хоть временную тату нарисуешь? – умоляю его.

Шиба-сан, с видом весьма раздраженным, прищелкнул языком и проворчал:

– Ладно, в таком случае – сделаю.

– ДА!!! Спасибо, Шиба-сан!

– Я тебе такую временную нарисую – она долго продержится. А что на фоне хочешь?

Я немножко подумала, потом опять по-быстрому проглядела образцы.

– Вот. – Я постучала ногтем по рисунку. – И очень хочу скомбинировать все с драконом, как у Амы.

Шиба-сан взглянул на дракона. Пробормотал:

– Ясно… – похоже, больше самому себе, чем мне. – Я впервые Кирина делать буду, так что мне, наверно, и самому легче – с чем-нибудь привычным его скомбинировать.

– Хочу примерно такого же размера, как у Амы, и еще – чтобы было прямо на спине. Сколько мне это будет стоить?

Он делает вид, что раздумывает, выдерживает театральную паузу и наконец говорит:

– Хм-м… как насчет… трахнуться разок? – Говорит – и смотрит на меня искоса.

– Только и всего? – посылаю ему насмешливый взгляд. Он впился в меня глазами – садизм, дремлющий внутри, рвется на свободу.

– Раздевайся, – приказывает он.

Так. Встаю. Платье без рукавов, мокрое от пота, липнет к телу. Опускаю молнию. Чувствую спиной прохладный сквознячок. Позволяю платью соскользнуть на пол. Он оглядывает меня с головы до ног, на лице – полное отсутствие интереса. Потом говорит:

– Ты чертовски худая. Знаешь, если после татуировки поправишься, кожа растянется, жуткий видок будет.

Стаскиваю лифчик и трусики, тоже насквозь пропотевшие. Скидываю босоножки-сабо. Сажусь на кровать.

– Не проблема, – отвечаю. – Я за столько лет ни разу не поправилась.

Шиба-сан давит сигарету в пепельнице. Подходит к кровати. Прямо на ходу расстегивает ремень. Останавливается у края кровати. Правой рукой резко толкает меня навзничь, ладонью касается моей шеи. Пробегается пальцами по венам. Усиливает хватку, пока гладкие кончики пальцев не впиваются в мою плоть. И все это – стоя, глядя на меня сверху вниз. Вены на правой руке вспухают, выступают под кожей. Мое тело уже требует воздуха. Начинаю биться. Лицо сводит, шея словно вот-вот сломается. Он шепчет:

– Мне это нравится. Видеть, как тебе больно… у меня от этого стоит.

Шиба-сан отпускает мое горло. Стаскивает штаны вместе с боксерами. У меня еще в ушах звенит и голова кружится, а он уже забирается на кровать. Коленями прижимает мои плечи. Членом упирается мне в губы. Лицо мое – в обрамлении драконов, пляшущих у него на бедрах. Беру его влажный член в рот. Замечаю, как пахнет его тело. Мне из всех времен года больше всего летом сексом нравится заниматься. Наверно, все дело как раз в этом запахе пота – резком, приторном, аммиачном. Шиба-сан смотрит на меня без всякого выражения. Хватает меня за волосы, дергает в жестком ритме, трахает мое лицо. Он еще пальцем до меня не дотронулся – а я понимаю, что уже теку. Надо же, думаю, удобно-то как!

Он отводит бедра. Спрашивает:

– А Ама тебя как имеет?

– А как вообще люди этим занимаются?

Шиба-сан пожимает плечами. Переводит взгляд на свои штаны. Вытаскивает ремень. Связывает им мне руки за спиной.

– И не осточертевает тебе?

– Да не особо так. Я прекрасно могу кончить и при обычном сексе.

– Это ты к тому, что думаешь – я не могу?

– А что – можешь?

– Не могу.

– А все потому, что ты – псих и садист!

Он смеется:

– Зато я еще и с парнями трахаюсь, к твоему сведению. У меня размах – ого-го какой!

Он говорит – а я немедленно представляю себе, как он Аму трахает. Думаю – как красиво, наверно, это было! Шиба-сан берет меня на руки (руки у него худые), опускает на пол. Садится на кровать. Правой ногой надавливает мне на лицо. Один за другим, начиная с большого, обсасываю его пальцы, потом вылизываю ступню, пока во рту совсем не пересыхает. Шея уже болит – ведь я же приподнимаюсь, а руками опереться не могу. Шиба-сан снова вцепляется мне в волосы. Подтягивает лицо вверх. Должно быть, сейчас я смотрю на него невидящими глазами… На его члене под кожей вздуваются вены. – Ты мокрая?