— Может быть, у него есть компромат на того в министерстве, кто принимает решения? — предположила Кайя.

— М-м-м. Или на Бельмана. Может, он знает, что у тебя с Бельманом был роман?

— Сомневаюсь. — Кайя, сощурившись, посмотрела в темноту. — Тут почти нет света.

— Такое ощущение, что нет электричества, — сказал Харри. — Но в аэропорту наверняка есть автономный источник питания.

— Вон там есть свет. — Она показала на красное мерцание к северу от города. — Что это такое?

— Ньирагонго, — ответил Харри. — Это лава светится.

— Правда? — Она прижала нос к иллюминатору.

Харри допил воду из стакана.

— Ну что, еще раз пройдемся по плану?

Она кивнула и подняла спинку кресла.

— Ты остаешься в зале прилета и следишь за табло, чтобы видеть, что все идет так, как надо. А я займусь шопингом. Отсюда только пятнадцать минут до центра, так что я вернусь гораздо раньше, чем приземлится самолет Лене. Ты следишь, смотришь, встретит ли ее кто-то, и следуешь за ней. Поскольку Лене знает меня в лицо, я буду сидеть в такси на улице и ждать вас. А если произойдет что-то неожиданное, ты мне сразу же звонишь. О'кей?

— О'кей. А ты уверен, что она будет ночевать в Гоме?

— Я вообще ни в чем не уверен. В Гоме всего два отеля, если верить Катрине, никто там номеров не бронировал, ни на имя Верни, ни на имя Галтунг. С другой стороны, партизаны контролируют дороги и на запад, и на север, а до ближайшего города на юге ехать восемь часов.

— Неужели ты думаешь, Тони вызвал сюда Лене только ради того, чтобы выдоить из нее деньги?

— Йенс Рат сказал, что проект переживает критическую фазу. А ты видишь какую-то другую причину?

Кайя пожала плечами.

— А что, если даже убийца способен любить так сильно, что просто-напросто хочет, чтобы она была рядом? Неужели в это так трудно поверить?

Харри кивнул. Словно бы соглашаясь — «да, ты права». Или же «да, трудно».

Когда самолет выпускал шасси, раздалось жужжание и щелканье, как при замедленной съемке.

Кайя выглянула в окно:

— Мне не нравится этот шопинг, Харри. Мне не нравится оружие.

— Лейке — насильник.

— И мне не нравится быть полицейскими инкогнито. Я понимаю, что мы не можем контрабандой провезти в Конго наше собственное оружие, но разве нельзя попросить конголезскую полицию помочь с задержанием?

— Я уже говорил, что договора о сотрудничестве у нас нет. Кроме того, вполне возможно, что Лейке, у которого денежки водятся, давно прикормил местных полицейских, и они у него на жаловании. Тогда они его предупредят.

— Теория заговора.

— Точно. Тут математика довольно простая. Зарплаты полицейского в Конго не хватает, чтобы прокормить семью. Расслабься, у ван Боорста есть прекрасный магазинчик металлических изделий, и он достаточно профессионален, чтобы не болтать.

Шасси с легким вскриком коснулись посадочной полосы.

Кайя, прищурившись, смотрела в окно.

— А почему тут так много солдат?

— ООН перебрасывает сюда подкрепление. В последние дни партизаны подошли еще ближе.

— Какие партизаны?

— Партизаны-хуту, партизаны-тутси, партизаны-май-май. Кто их разберет?

— Харри?

— Да.

— Давай поскорей сделаем эту работу и вернемся домой.

Он кивнул.

Уже светало, когда Харри шел вдоль вереницы такси у аэропорта. Перекинувшись парой слов с несколькими водителями, он нашел наконец того, кто прилично говорил по-английски. По правде говоря, великолепно говорил. Это был мужчина невысокого роста с бойкими глазами, седыми волосами и вздувшимися жилами на висках и на высоком блестящем лбу. Английский у него был довольно оригинальный, эдакий высокий оксфордский штиль с протяжным конголезским акцентом. Харри объяснил, что хотел бы нанять его на весь день, они быстро договорились о цене и обменялись рукопожатиями, третью оговоренной суммы в долларах и именами — Харри и доктор Дьюгам.

— Специалист по английской литературе, — объяснил мужчина и, не таясь, пересчитал деньги. — Но поскольку мы проведем вместе весь день, можешь звать меня Сол.

Он открыл заднюю дверь помятого «хёндая». Харри объяснил Солу, куда ехать — к той дороге, что идет от сожженной церкви.

— Вижу, ты бывал здесь раньше. — Сол уже ехал по ровной полосе асфальта, которая, едва они выбрались на шоссе, сменилась лунной поверхностью с кратерами и трещинами.

— Один раз.

— Ты должен быть осторожен, — улыбнулся водитель. — Хемингуэй писал, что если ты открыл свое сердце Африке, то тебе больше никогда не захочется куда-нибудь еще.

— Хемингуэй это писал? — усомнился Харри.

— Ну конечно, но Хемингуэй вечно писал такую романтическую фигню. Напивался, стрелял львов и писал сладкой мочой с виски на трупы. А правда заключается в том, что в Конго никто не возвращается, если в этом нет особой нужды.

— У меня она есть, — усмехнулся Харри. — Послушай, я пытался найти шофера, который меня возил в прошлый раз. Джо из «Помощи беженцам». Но его номер не отвечает.