— Follow this car. [147]

В зеркале она увидела, как таксист удивленно поднял бровь. Кайя показала на машину впереди, шофер кивнул, что понял, однако машина продолжала стоять с включенным мотором.

— Double pay, [148] — сказала Кайя.

Шофер коротко кивнул, и машина тронулась.

Кайя позвонила Харри. И ей снова никто не ответил.

Они петляли по главной улице, направляясь на запад. Улицы были забиты грузовиками, повозками и легковыми автомобилями с чемоданами, привязанными к крыше. По обеим сторонам дороги шли люди, тащившие на голове огромные тюки с одеждой и домашним скарбом. Местами движение просто прекращалось. Таксист явно понял, чего именно от него хотят, и следил, чтобы между ними и синим «ренджровером» был по меньшей мере один автомобиль.

— Куда они все? — спросила Кайя.

Таксист, улыбаясь, покачал головой, показывая, что не понимает. Кайя повторила вопрос по-французски — с тем же успехом. В конце концов она просто показала пальцем на череду людей, бредущих мимо их машины, и сделала вопросительное лицо.

— Re-fu-gee, — сказал шофер. — Go away. Bad people coming. [149]

Кайя кивнула.

Она послала Харри эсэмэску. Пыталась не поддаваться панике.

Посреди Гомы главная дорога разделялась надвое. «Ренджровер» повернул налево. Чуть подальше он снова сделал левый поворот и покатился вниз к озеру. Они очутились в совершенно другой части города, с большими виллами за высокими заборами. Виллы были окружены ухоженными садами, раскидистые деревья давали тень и укрывали от посторонних глаз.

— Old, — произнес шофер. — The Bel-gium. Co-lo-nist. [150]

В районе особняков не было никакого движения, и Кайя сделала знак шоферу поотстать от темно-синей машины, хотя и сомневалась, что Лене Галтунг сумеет определить хвост. Когда «ренджровер» остановился в сотне метров перед ними, Кайя велела шоферу тоже остановиться.

Человек в серой форме открыл железные ворота, машина въехала во двор, ворота снова закрылись.

Лене Галтунг чувствовала, как сильно бьется ее сердце. Оно колотилось с тех самых пор, как зазвонил телефон и она услышала его голос. Он сказал, что он в Африке. И что она должна приехать к нему. Что она нужна ему. Что только она может ему помочь. Спасти его замечательный проект, который теперь станет и ее проектом. Тогда у него будет работа. Мужчинам нужна работа. Будущее. Надежная жизнь в таком месте, где можно растить детей.

Шофер открыл дверь машины, и Лене Галтунг вышла. Солнце пекло вовсе не так сильно, как она боялась. Перед ней высилась великолепная вилла. Старая, строившаяся капитально, без спешки. Камень к камню. На старые деньги. Как сделали бы они сами. Когда они с Тони познакомились, его ужасно занимало ее родословное древо. Галтунги были норвежским дворянским родом, одним из крайне немногочисленных исконных, не иностранных, и Тони без устали повторял это. Может быть, именно поэтому она решила пока не рассказывать ему, что она сама вполне обычного, скромного происхождения, не алмаз, а серый гранитный камешек среди таких же на горной осыпи, парвеню.

Но теперь от них произойдет новый дворянский род, он просияет среди этой осыпи. И они будут строить.

Шофер, шедший впереди, поднялся на каменное крыльцо, и вооруженный человек в камуфляже распахнул перед ними дверь. Они вошли в холл с великолепной хрустальной люстрой. Лене стиснула в потной руке ручку металлического чемоданчика с деньгами. Сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Хорошо ли уложены волосы? Заметно ли по ней, что она мало спала и долго была в пути? По широкой лестнице кто-то спускался со второго этажа. Нет, это была чернокожая женщина, наверняка кто-то из прислуги. Лене улыбнулась ей вежливой, но не слишком открытой улыбкой. Женщина, блеснув золотым зубом, ответила уверенной, почти наглой улыбкой и скрылась в дверях у Лене за спиной.

Он был там.

Он стоял у перил второго этажа и смотрел вниз, на них.

Высокий, темноволосый, в шелковом халате, из-под которого белел красивый, широкий шрам на груди. Потом он улыбнулся. Она услышала свое собственное участившееся дыхание. Улыбка. Она осветила его лицо, ее сердце и этот холл ярче любой хрустальной люстры.

Он сделал шаг вниз по лестнице.

Она отставила чемоданчик в сторону и устремилась ему навстречу. Он распахнул руки и принял ее в свои объятия. Наконец-то она с ним. Она ощущала его запах сильнее, чем когда-либо. Смешанный с каким-то другим, пряным, сильным запахом. Наверное, так пахло от халата, потому что теперь она увидела: рукава этого элегантного шелкового одеяния ему коротковаты и оно совсем не новое. Только когда он попытался высвободиться из ее объятий, она поняла, что вцепилась в него мертвой хваткой, и быстро разжала руки.

— Дорогая, ты что, плачешь? — засмеялся он и провел пальцем по ее щеке.

— Правда? — засмеялась она, вытерла глаза, надеясь, что тушь не потекла.

— У меня для тебя сюрприз, — сказал он и взял ее за руку. — Пойдем.

— Но… — сказала она, повернулась и увидела, что металлический чемоданчик уже исчез.

Они пошли вверх по лестнице, прошли сквозь какие-то двери и оказались в большой светлой спальне. Длинные, невесомые шторы медленно колыхались под ветром, дующим через дверь террасы.