— Ошибиться можно раз или два, но когда у всех одно и то же, какая тут ошибка?

— А ты откуда узнал, что так вышло у всех и что там был плохой хлопок?

Крутя усы, крестьянин спокойно посмотрел в бешеные глаза Наби-Палвана.

— Видишь ли, я вчера тоже взял пять пудов в двух мешках. Хозяин сказал, что в них ровно пять пудов августовского хлопка.

А я его дома перевешал, и вышло на пятнадцать фунтов меньше. И половина его была из незрелых коробочек, из тех, что раскрылись после заморозков. А что из него останется после очистки?

— Если хлопок незрелый, зачем ты брал такой? — сказал только что подошедший бай.

— Поверил вам, — ответил усатый крестьянин.

— Он еще говорил, что в наших камнях до пяти пудов не хватает пятнадцати фунтов, — сказал Наби-Палван, обращаясь к баю.

— У тебя камни неверные и весы неисправные, подлец, — возмутился бай.

— А зачем спорить? Давайте, ака-бай, перевешаем ваш хлопок на моих неверных весах с моими камнями, а потом на ваших с такими же камнями. Это очень просто. А? Согласны?

Бай обмяк.

— Рустам, ты еще молод, не выбегай вперед. Хочешь — работай, не хочешь — давай мне хлопок назад. А скандалить тут незачем. Это не твой двор. Скандалят бездельники, а труженики работают.

— Работать-то я буду. Но я работаю, чтобы получить с хозяина четыре теши и кормить семью, а не для того, чтобы после работы оказаться у вас в долгу и на всю жизнь попасть к вам в кабалу.

— Ты пока иди отсюда. Мы рассчитаемся в другой раз! — сказал Наби-Палван. — Иди, иди, работай!

— Кляузники, мошенники, я вам покажу! Вы меня узнаете! — проворчал усатый крестьянин.

Около махаллинской мечети собралось много крестьян — трепальщиков хлопка. Они разговаривали горячо, то споря и перебраниваясь, то единодушно соглашаясь друг с другом.

В их разговор вмешались люди казия, [54] раиса, [55] чиновники и человек от начальника ночного полицейского дозора Варданзенского туменя, которых созвал к себе Абдуррахим-бай.

Судейский служка, обращаясь к народу, самоуверенно заявил:

— Мы помирим вас. Вы дайте хозяину расписку в том, что от вас он недополучил столько-то волокна и столько-то семян, хозяин даст вам еще хлопок для очистки и понемногу удержит недоимку. Не сразу, а понемногу. А? Ну, а если вы заупрямитесь, делать нечего, — придется тащить вас всех к казию. Тогда дело примет другой оборот.

— Избави бог! — воскликнул один из крестьян. — Целую неделю и жена и дети, обдирая ногти до крови, чистили-чистили этот хлопок, сам я целую неделю гнул спину, не могу и сейчас разогнуть, пропускал волокно через трепалку, и за все это я же оказался у хозяина в долгу. Никак не поймешь, как это так получилось?

— Если б честно работали, так не получилось бы. Усатый Рустам махнул рукой:

— Выходит, мы сами себя ограбили. Вот это ловко!

— Не знаю, вор ты или не вор, но по закону ты вор. Хозяин дал тебе пять пудов хлопка и недополучил с тебя пятнадцать фунтов. Ты сам признаешь, что их у тебя недостало? А? Вот их казий и взыщет с тебя, милый.

— Сколько мне свешал хозяин, столько и получил от меня. Там не хватало того, что я недополучил, — вот мои слова! — ответил Рустам.

Тогда вмешался Разык-бай, богатый скупщик хлопка из Размаза:

— По твоим словам выходит, что хозяин вор.

— Вора называют вором, честного — честным, — ответил Рустам Разыку-баю. И улыбнулся: — Ведь вы, Разык-бай, с нашим хозяином дружите, как собака с кошкой. Может, оттого, что друг от друга норовите перетянуть трепальщиков хлопка, может, оттого, что мешаете друг другу скупать весь хлопок вокруг. И как же это вышло, что сегодня вы оказались на стороне нашего хозяина?

Один из крестьян ему ответил:

— А скупщики все заволновались, как один, когда услышали о нашей тяжбе. Они все недовесили по стольку же, им тоже придется объясняться с трепальщиками. Вот они и собрались, чтобы вместе одолеть нас, а потом поедут вместе к Разыку-баю. Да и не придется им ехать, — если мы покоримся, и там крестьяне покорятся. Вот почему Разык-бай сегодня «сердечный друг» нашего хозяина. «Вор вора узнает и темной ночью».

— Ого! — вскричал Разык-бай. — Слышали? Люди чархакима, [56] вы слышали? Эти поганцы сейчас назвали и меня вором.