– Оборотень мог взять на охоту лишь старших, – объяснил Гесер. – У них обычно большие семьи… В деревне нет сейчас подозрительных дачников? Чтобы взрослый – и трое или больше детей?

– Нет, – с сожалением ответил я. – Мы со Светой тоже сразу подумали… Только Анна Викторовна с двумя приехала, а все остальные – либо без детей, либо с одним. В стране кризис рождаемости…

– О демографической ситуации я наслышан, спасибо, – насмешливо прервал меня Гесер. – А как у местных?

– Большие семьи есть, но местных-то как раз Светлана хорошо знает. Все чисто, обычные люди.

– Значит, заезжие, – решил Гесер. – В деревне, как я понял, люди не исчезали. А нет ли рядом пансионатов, домов отдыха?

– Есть, – отрапортовал я. – На том берегу реки, километрах в пяти – пионерский лагерь. Ну или как они теперь называются… Я уже выяснил – все в порядке, дети на месте. Да их и не пустят за реку – военизированный лагерь, все строго. Отбой, подъем, пять минут на оправку. Не беспокойтесь.

Гесер недовольно крякнул. Спросил:

– Тебе нужна помощь, Антон?

Я задумался. Это был самый главный вопрос, на который я пока не мог найти ответа.

– Не знаю. Ведьма, похоже, сильнее меня. Но я ведь не убивать ее иду… и она должна это почувствовать.

Где-то далеко-далеко, в Москве, Гесер погрузился в раздумья. Потом изрек:

– Пусть Светлана проверит вероятностные линии. Если опасность для тебя невелика… что ж, тогда попробуй справиться сам. Если выше десяти – двенадцати процентов… тогда… – Он заколебался, но закончил довольно бодро: – Тогда приедут Илья и Семен. Или Данила с Фаридом. Втроем вы справитесь.

Я улыбнулся. О другом ты думаешь, Гесер. Совсем о другом. Ты надеешься, что в случае беды меня подстрахует Светлана. А там, глядишь, и вернется в Ночной Дозор…

– К тому же у тебя есть Светлана, – закончил Гесер. – Сам все понимаешь. Так что работай, по мере надобности – докладывай.

– Слушаюсь, мой генерал, – ляпнул я. Уж больно командным голосом Гесер велел докладывать…

– По военным чинам, подполковник, – немедленно отрезал Гесер, – мое звание было бы не ниже генералиссимуса. Все, работай.

Спрятав телефон, я минуту предавался классификации степеней силы в соответствии с армейскими званиями. Седьмая ступень – рядовой… шестая – сержант… пятая – лейтенант… четвертая – капитан… третья – майор… вторая – подполковник… первая – полковник.

Ну да, если не вводить лишних сущностей, не делить звания на младшие и старшие, то я и буду подполковником. А генералом – обычный маг вне категорий.

Но Гесер-то маг необычный!

Хлопнула калитка, и вошла Людмила Ивановна. Моя теща. А вокруг нее неугомонно мельтешила Надюшка. Едва войдя в сад, она с визгом бросилась к гамаку.

Да, дочка у меня неинициированная. Но родителей чувствует. И еще многие вещи, которые обычные двухлетние девочки не делают, за ней числятся. К примеру – она не боится никаких животных, зато животные ее обожают. И псы, и кошки так и ластятся…

А комары не кусают.

– Папка, – карабкаясь на меня, сообщила Надя. – Мы гуляли.

– Здравствуйте, Людмила Ивановна! – поздоровался я с тещей. На всякий случай: утром уже здоровались.

– Отдыхаешь? – с сомнением спросила теща. Нет, у меня с ней отношения хорошие. Не из анекдотов. Но такое ощущение, что она все время меня в чем-то подозревает. В том, что я – Иной, к примеру… если бы она знала про Иных.

– Есть маленько, – бодро сказал я. – Надя, далеко ходили?

– Далеко.

– Устала?

– Устала, – согласилась Надька. – А бабушка больше устала!

Людмила Ивановна секунду постояла, будто размышляя, можно ли доверить такому оболтусу, как я, его собственную дочь. Но, видимо, решила рискнуть. И ушла в дом.

– А ты куда идешь? – спросила Надюшка, крепко облапив мою руку.

– Разве я сказал, что куда-то иду? – удивился я.

– Не сказал… – призналась Надька и взъерошила себе ручонкой волосы. – А ты идешь?

– Иду, – признался я.

Вот так. Если ребенок потенциальный Иной, да еще такой силы, то дар предвидеть будущее у него проявляется с рождения. Год назад Надька стала реветь за неделю до того, как у нее на самом деле начали резаться зубки.

– Ля-ля-ля… – глядя на забор, пропела Надя. – А забор надо покрасить!

– Бабушка сказала? – уточнил я.

– Сказала. Если бы мужик был, то он бы покрасил, – старательно повторила Надюшка. – А мужика нет, и бабушка сама будет красить.

Я вздохнул.

Ох уж мне эти дачные фанаты! Почему в людях к старости непременно просыпается страсть ковыряться в земле? Привыкнуть, что ли, пробуют?

– Бабушка шутит, – сказал я и стукнул себя в грудь. – Тут есть один мужик, и он покрасит забор! Если надо, он покрасит все заборы в деревне.