Как всегда случается в подобных случаях, по городу пошли самые невероятные слухи. Рассказывали об огромной змее, которая подстерегает свои жертвы по ночам и заглатывает их целиком. Многие, впрочем, не верили. Перед самой чумой в городе был заезжий фокусник откуда-то из западных стран, он показывал похожее чудовище, которое сидело у него в клетке. Вероятно, змея эта произвела слишком сильное впечатление на некоторых зрителей. Немец уехал из Новгорода и весь свой зверинец увез с собой. По крайней мере, никто этого немца не видел уже две седмицы, да и хозяин трактира, где останавливался бродячий фокусник, утверждает, будто тот съехал. Еще и должен остался. Сбежал ночью и все свое барахло с собой захватил.

Впрочем, насчет клеток трактирщик уверен не был, потому что какие-то обломки находил потом у себя на заднем дворе. Но, опять же, были ли это обломки клетки? Или просто какая-то старая телега? Проверять он не взялся, поскольку слишком был занят своими делами. Просто-напросто спалил их в печке вместо дров.

Говорили также о появлении крылатого чудища, которое ворует детей и пожирает трупы. Эти рассказы обладали большим числом подробностей, звучавших довольно правдоподобно.

Кое-кто «своими глазами видел», как жуткая скотина с крыльями, вроде тех, что рисуют у Иуды, сидящего у дьявола на коленях, парит над двором, где все померли от болезни. Похоже на летучую мышь, но здоровенная, и воняет — что твоя выгребная яма, только гораздо сильнее.

Тварь размахивала крыльями и выписывала круги, как бы в восторге от предстоящего пиршества, а затем испустила хриплый ликующий крик и спустилась на двор. Некоторое время ничего особенного видно не было, только чавканье и скрежет когтей, а затем чудовище вновь поднялось в воздух, и с лап у него сваливались окровавленные комки плоти.

В это верили и охотно пересказывали услышанное.

А затем в колодце нашли человеческое тело.

Обнаружили его случайно, когда вычерпывали воду. Ведро зацепило за что-то твердое, плавающее в воде, и баба, пришедшая к колодцу, так и обмерла. Худшее подозрение подтвердилось, когда прибежали несколько мужчин с баграми. Некоторое время тыкали в колодец впустую, но затем подцепили нечто и потащили к поверхности воды.

Показалась скрюченная рука, с которой уже почти совершенно облезла плоть. Побледнел один из самых крепких мужиков, от которого не ожидали такого: зелень разлилась по всему его лицу, изо рта потянулась нитка слюны, и он, едва успев отбежать в сторону, принялся мучительно блевать на траву. Остальные худо-бедно сохраняли самообладание.

Тело несчастного немца выволокли с большими трудами, боясь, как бы не выронить в колодец какую-нибудь часть трупа: отвалившуюся ногу или, упаси Боже, голову.

Однако обошлось, и Киссельгаузен сравнительно благополучно, во всяком случае — в целости, — был извлечен на поверхность матери-земли.

— Это же фокусник! — опознал один из собравшихся. — Помните, приезжал — чудной такой? У него еще зверинец был, и он проглатывал шпаги и ножи, а потом дышал огнем!

— А ведь точно! — склонился над телом другой. — Господи, облез-то как! Как такого хоронить?

— В общей яме, — постановил «мир». — Как еще!

— Все-таки иностранец, — усомнился первый.

На него тотчас набросились:

— По-твоему выходит, если иностранец, значит, и отношение к нему должно быть другое? А по-нашему, был человек — и нет человека, и какая всем участь уготована, такая и ему! Ангелы с архангелами его на том свете не спросят, какому королю он служил и на каком наречии изъяснялся!

— Да я о другом… Может, он лютер был или вовсе язычник… А мы его с православными христианами в одну яму, — упирался первый.

— А если лютер — так пусть наши его хоть на том свете обучат, где свет истины, а где тьма заблуждений! — был ответ.

Против такого возражать было нечего, и злополучного немца потащили к общей яме, где сваливали трупы до тех пор, пока яма не заполнялась, после чего всех присыпали одной землей — одним прахом, из которого некогда был взят человек…

Наталья с Флором сидели на крыльце и смотрели в небо, где одна за другой зажигались звезды. Флор держал ее за руку.

— А где-то есть люди, которые живут спокойно и счастливо, — говорила Наталья задумчиво. — Подумать только, совсем недавно и мы не знали, что такое — сидеть взаперти и бояться чумы… Как мы, оказывается, были счастливы. Счастливы — и сами этого не понимали.

— Ну, я-то понимал, как мне повезло, — отозвался Флор со вздохом.

Гвэрлум обхватила его руками и прижалась к мужу всем телом.

— Если живы останемся — никогда, никогда я не буду огорчаться! Всегда буду тебе радоваться! Слезинки больше ни пророню! Кислой физиономии ни в жизнь не скорчу! Вот чем хочешь поклянусь!