Шрифт:
Перевод Ю. Шульца
Я ненавижу Эрота. Людей ненавистник, зачем он, Зверя не трогая, мне в сердце пускает стрелу? Дальше-то что? Если бог уничтожит вконец человека, Разве награда ему будет за это дана?Перевод Л. Блуменау
Без похорон и без слез, о прохожий, на этом кургане Мы, фессалийцы, лежим — три мириады [426] борцов, — Пав от меча этолийцев или латинян, которых Тит за собою привел из Италийской земли. Тяжко Эмафии [427] горе; а дух дерзновенный Филиппа В бегство пустился меж тем, лани проворной быстрей.425
В 197 году до н. э., когда большинство греческих государств перестало поддерживать Филиппа III, римский полководец Тит Квинкций Фламинин наголову разбил войско царя при Киноскефалах (Фессалия).
426
Мириада— десять тысяч. Число убитых греков, конечно, преувеличено.
427
Эмафия— древнее название Македонии. Озлобленный этой эпиграммой, Филипп, по преданию, перефразировал два ее первых стиха следующим образом:
Без коры, без листвы, о прохожий, на этом кургане Для Алкея большой сооружается крест.«Госпожа». Вилла Мистери в Помпеях.
Перевод Л. Блуменау
Не одного лишь тебя и кентавра [428] вино погубило, О Эпикрат! От вина юный наш Каллий погиб. Винным Хароном [429] совсем уже стал одноглазый [430] . Послал бы Ты из Аида скорей кубок такой же ему.428
Филипп III отравил на пиру поэтов Эпикрата и Каллия. Кентавры были побеждены из-за своего пристрастия к вину лапифами, легендарным фессалийским племенем. Кентавр, упоминаемый в эпиграмме, — Эвригион, упившийся на свадебном пиру у лапифа Пирифоя.
429
Харон— см. прим. 393.
430
Одноглазый— Филипп III.
СИМОНИД МАГНЕСИЙСКИЙ [431]
Перевод Л. Блуменау
В зимнюю пору однажды, спасаясь от снежной метели, Галл, жрец Кибелы, [432] нашел в дикой пещере приют. Но не успел волоса осушить он, как в то же ущелье Следом за ним прибежал лев, пожиратель быков. Галл испугавшийся начал тогда, потрясая тимпаном, Бывшим в руке у него, звуками грот оглашать; Звуков священных богини не вынес лесов обитатель И, убоявшись жреца, в горы пустился стремглав. А полуженственный жрец с благодарностью горной богине Эту одежду принес с косами русых волос.431
Симонид Магнесийский — историк одного из эллидистических царей, Антиоха III, занимавшего сирийский престол с 224 по 187 год до н. э.
432
Галл, жрец Кибелы— см. прим. 416.
БИОН [433]
Перевод М. Грабарь-Пассек
Коль хороши мои песни, то славу уже мне доставят Даже и те лишь одни, что доселе мне муза внушила. Если ж не сладки они, то зачем мне дальше стараться? Если б нам жизненный срок был двоякий дарован Кронидом Или изменчивой Мойрой — и так, чтоб один проводили В счастии мы и в утехах, другой был бы полон трудами, — То потрудившийся мог бы позднейшего ждать награжденья. Если же боги решили назначить нам, людям, для жизни Срок лишь один, и притом столь короткий, короче, чем прочим, Что же, несчастные, мы совершаем такие работы? Что же, для цели какой мы в наживу и в разные знанья Душу влагаем свою и все к большему счастью стремимся? Видно, мы все позабыли, что мы родились не бессмертны И что короткий лишь срок нам от Мойры на долю достался.433
Бион (II в. до н. э.) — последователь Феокрита, буколический поэт. Ему приписываются сравнительно большая поэма «Плач об Адонисе», фрагмент поэмы «Ахилл и Дейдамея» и восемнадцать мелких стихотворений. Родина Биона — Смирна.
Перевод М. Грабарь-Пассек
Геспер [434] , ты светоч златой Афродиты, любезной для сердца! Геспер святой и любимый, лазурных ночей украшенье! Меньше настолько луны ты, насколько всех звезд ты светлее. Друг мой, привет! И когда к пастуху погоню мое стадо, Вместо луны ты сиянье пошли, потому что сегодня Чуть появилась она и сейчас же зашла. Отправляюсь Я не на кражу, не с тем, чтобы путника ночью ограбить. Нет, я люблю. И тебе провожать подобает влюбленных.434
Геспер— название планеты Венеры, когда она восходит вечером.
МОСХ [435]
Перевод М. Грабарь-Пассек
Грустно стенайте, долины в лесах и дорийские воды, Плачьте, потоки речные, о милом, желанном Бионе! Ныне рыдайте вы, травы и рощи, предайтесь печали, Ныне, повесив головки, цветы, испускайте дыханье, Ныне алейте от горя вы, розы, и вы, анемоны, [437] Ныне на всех лепестках еще ярче: «О, горе, о, горе!» — Ты, гиацинт, начертаешь — скончался певец наш прекрасный. Грустный начните напев, сицилийские музы, начните! Вы, соловьи, что в вершинах густых рыдаете горько, Вы сицилийским дубравам вблизи Аретусы снесите Весть, что скончался Бион наш, пастух, и скажите, что вместе Умерли с ним и напевы, погибла дорийская песня. [438] Грустный начните напев, сицилийские музы, начните! Лебеди, в горести тяжкой стенайте близ вод стримонийских, Пойте своими устами дрожащими песню печали. Песню, какая и прежде близ ваших брегов раздавалась. Девам Эагровым [439] также скажите и всем возвещайте Нимфам бистонских краев [440] : «Орфей наш скончался дорийский». Грустный начните напев, сицилийские музы, начните! Тот, кто со стадом был дружен, напевов своих не играет, Песен своих не поет он, в тиши под дубами усевшись. Нет, он в Плутея жилище поет уже песню забвенья. Горы в молчанье стоят, и коровы печально с быками Бродят, рыдая, вокруг и щипать свою траву не могут: Грустный начните напев, сицилийские музы, начните! Сам Аполлон зарыдал над твоею внезапной кончиной, Тяжко вздыхали сатиры и в темных одеждах приапы, Паны [441] о песне твоей тосковали; в трущобах дремучих Плакали нимфы ручьев, и в поток превращались их слезы. Плакала Эхо [442] меж скал, что ее обрекли на молчанье. С уст твоих песням уже подражать не придется ей. В горе Плод уронили деревья, увяли цветы полевые. Сладкого овцы уже не дают молока, а из ульев Мед не течет, в восковых своих сотах умерший. Не должно Меда вкушать никому, если смертью твой мед был погублен. Грустный начните напев, сицилийские музы, начните! Так никогда не грустила сирена [443] у берега моря, Так никогда не кричала на скалах крутых Аэдона, Жалобно так Хелидона на высях горы не стонала. Так Алькионы беду никогда не оплакивал Кеикс, [444] И никогда в Илионских теснинах над отпрыском Эос, Возле гробницы кружась, не рыдала Мемнонова птица [445] — Так, как все вместе они горевали о смерти Биона. Грустный начните напев, сицилийские музы, начните! Ласточки все, соловьи, все, кого своей радовал песней, Все, кого он научил щебетать, все, на ветках деревьев, Горе друг с другом деля, выкликали, и птиц раздавались Крики: «Ах, плачьте о нем и горюйте! И вы с нами плачьте!» Грустный начните напев, сицилийские музы, начните! Кто на свирели твоей заиграет, о трижды желанный? Кто к тростникам твоим губы приложит? Кто был бы так дерзок? В них твои будто бы дышат уста и хранятся дыханье, Трубки еще сохраняют напевов твоих отголосок. Пану снесу ли свирель? Но, пожалуй, и он побоялся б Трубки к губам приложить, чтоб не стал он на место второе. Грустный начните напев, сицилийские музы, начните! Плачет о песнях твоих Галатея [446] , которой немало Радости ты доставлял, с нею вместе у берега сидя. Пел ты не так, как киклоп. Галатея прекрасная часто Прочь от него убегала, но ты был ей слаще, чем море. Нынче ж забыла она о волнах и на мели песчаной Грустно сидит одиноко, с любовью пася твое стадо. Грустный начните напев, сицилийские музы, начните! Вместе с тобою погибло, пастух, все, что музы нам дарят, Дев поцелуи увяли прелестных и юношей губы. Плачут в печали эроты над телом твоим, а Киприда Нежно целует тебя; не дарили таких поцелуев Даже Адонису губы ее в час последней разлуки. Грустный начните напев, сицилийские музы, начните! Ты, что звучнее всех рек, для тебя это новое горе, Новое горе, Мелеса [447] . Гомер был потерею первой, Был Каллиопы глашатай он сладкий; о сыне чудесном Плакала ты, говорят, разливаясь струей многостонной, Море, рыданьем своим наполняя; и снова сегодня Слезы о сыне ты льешь, разливаешься в новой печали. Были любимцы они родников; из ключей пагасидских [448] Первый вкушал свой напиток, другой — из волны Аретусы. Тот в своей песне воспел прекрасную дочь Тиндарея [449] , Мощного сына Фетиды [450] воспел, Менелая Атрида. Этот же пел не о войнах и плаче. Он Пана лишь славил. Пел пастухам свои песни и с песнею пас свое стадо. Ладил свирель и доил он стоящую смирно корову. Юношей он поцелуям учил, на груди своей нежно Эроса грел и ласкал и высоко вознес Афродиту. Грустный начните напев, сицилийские музы, начните! Все города о Бионе рыдают, рыдают селенья. Аскра [451] сильнее скорбит, чем встарь, Гесиода утратив; Лес беотийский тебя, а не Пиндара жаждет услышать. [452] С грустью такой об Алкее ни Лесбос прелестный не плакал, Ни о певце своем Теос [453] в печали такой не крушился. Так Архилох не оплакан на Паросе; Сапфо забывши, Плачет о песне твоей и скорбит по сей день Митилена. Все те певцы, кому звонкую песню пастушью вложили Музы в уста, все рыдают о том, что ты смертью настигнут. Самоса слава, скорбит Сикелид [454] ; в кидонийских пределах Тот, в чьих глазах искони затаилась, сияя, улыбка, — Слезы льет нынче Ликид [455] ; и среди триопидских сограждан Там, где Галент [456] протекает, Филет предается печали; Меж сиракузян грустит Феокрит; я ж о горе авсонян Песню слагаю. И сам не чужд я песне пастушьей; Многих ведь ты обучил пастушеской музы напевам, Я ж этой музы дорийской наследник. Мне в дар ее дал ты. Прочим богатство свое ты оставил, но мне — свою песню. Грустный начните напев, сицилийские музы, начните! Горе, увы! Если мальвы в саду, отцветая, погибнут, Иль сельдерея листва, иль аниса цветы завитые, Снова они оживут и на будущий год разрастутся; Мы ж, кто велики и сильны, мы, мудрые разумом люди, Раз лишь один умираем, и вот — под землею глубоко, Слух потеряв, засыпаем мы сном беспробудным, бесцельным. Так же и ты под землею лежишь, облеченный молчаньем, Нимфам же было угодно, чтоб квакали вечно лягушки; Им не завидую я. Ведь поют некрасивую песню. Грустный начните напев, сицилийские музы, начните! Яд, о Бион, прикоснулся к устам твоим [457] ; как же отрава Этих коснулася губ и тотчас же не сделалась сладкой? Кто был тот смертный жестокий, который осмелился яду Дать тебе, даже по просьбе твоей? Его имя сокрыто. Грустный начните напев, сицилийские музы, начните! Все это Дике [458] откроет. А я в моей горести слезы Лью, и с рыданьем пою я надгробную песнь. Если б мог я В Тартар спуститься, как древле Орфей, Одиссей нисходили Иль еще раньше Алкид [459] ! Я вошел бы в обитель Плутея, Там бы увидеть я смог, ты поешь ли Плутею напевы, Я бы услышал опять, что поешь ты. О, спой же для Коры Песнь сицилийскую ты, сладчайшую песню пастушью! Родом она сицилийка. [460] Когда-то на Этны утесах В детстве играла она и дорийские знает напевы; Будешь ты петь не напрасно, и так, как обратно Орфею Встарь Эвридику [461] она отдала за игру на форминге, Так же, Бион, и тебя холмам возвратит. На свирели Если б играть я умел, сам сыграл бы я песню Плутею.435
В «Плаче о Бионе», который приписывается Мосху, автор говорит о себе как об уроженце Авсонии (Южная Италия). Византийский автор X века Свида называет Мосха сицилийцем. Кроме «Плача о Бионе», под именем Мосха до нас дошли маленькие поэмы «Европа», «Эрос-беглец» и «Мегара» и четыре эпиграммы. По всей вероятности, Мосх — современник Биона.
436
Как пишет исследовательница и переводчица греческой буколической поэзии М. Е. Грабарь-Пассек, «вся хронология в этом «Плаче» настолько спутана (так, о смерти Биона плачет не только Феокрит, но и жившие еще раньше Филет и Асклепиад Самосский) и сам «Плач» настолько подражателен и компилятивен, что делать из него какие-либо выводы (биографического характера. — С. А.) невозможно».
437
Ныне алейте от горя вы, розы, и вы, анемоны— намек на «Плач об Адонисе» Биона, где скорбь Афродиты описана, в частности, такими стихами:
Столько же слез проливает она, сколько крови Адонис, Но, достигая земли, расцветает и то и другое. Розы родятся от крови, из слез анемон вырастает.438
Дорийская песня— здесь в смысле: пастушеская песня, буколика.
439
Девы Эагровы— музы, Эагр— супруг музы эпической поэзии Каллиопы, отец Орфея.
440
Бистонские края— Фракия; бистоны — фракийское племя.
441
Паны, приапы. — Необычное множественное число объясняется, по-видимому, тем, что в эллинистическую эпоху образы Приапа и Пана распались и слились с какими-то мелкими божествами; недаром в этом же ряду упомянуты сатиры— похотливые козлоногие божества.
442
Эхо— нимфа, возлюбленная Пана.
443
Сирена— одна из трех сестер, превращенных Деметрой в птиц. В отличие от «Одиссеи», где сирены выступают в роли соблазнительниц, в эллинистической поэзии они изображаются плачущими.
444
Аэдона(соловей), Хелидона(ласточка), Алькиона(зимородок) и Кеикс— мифологические герои, превращенные в птиц.
445
Мемнонова птица— Спутники сына Эос (богини зари) Мемнона, убитого Аполлоном, были превращены в птиц, которые жалобно кричали над его могилой.
446
Галатея— нимфа, которую преследовал безнадежно влюбленный в нее киклоп (одноглазый великан) Полифем.
447
Мелеса— река близ Смирны, вытекающая из пещеры, где, по поверью, слагал свои песни Гомер.
448
Из ключей пагасидских. — Имеется в виду Гиппокрена, источник на вершине горного хребта Геликона в Беотии, образовавшийся от удара копыта коня Пегаса и обладавший чудесным свойством вдохновлять поэтов.
449
Дочь Тиндарея— Елена.
450
Сын Фетиды— Ахилл.
451
Аскра— беотийское селение, родина поэта Гесиода.
452
Лес беотийский тебя, а не Пиндара жаждет услышать. — Привожу комментарий переводчицы: «Почему здесь упомянуты «беотийские леса», неясно: Беотия не богаче лесами, чем многие другие области Греции, а Пиндар не был поэтом, воспевавшим именно леса».
453
Ни о певце своем Теос… — Теосский певец — Анакреонт.
454
Сикелид— поэт Асклепиад Самосский, названный здесь по отцу.
455
Ликид— по-видимому, поэт Досиад Критский.
456
Галент— местность и река на острове Косе.
457
Яд, о Бион, прикоснулся к устам твоим. — Никаких других сведений о том, что Бион был отравлен, нет.
458
Дике— богиня справедливости.
459
Алкид— Геракл, чьим двенадцатым подвигом было сошествие в подземное царство.
460
Родом она сицилийка. — Кора (Персефона) названа сицилийкой, по-видимому, потому, что Плутон (Плутей) похитил ее на склонах горы Этны.
461
Орфей, Эвридика— герои известного мифа. Когда Эвридика умерла от укуса змеи, ее муж, певец Орфей, спустился в подземное царство и растрогал музыкой владычицу преисподней Персефону, которая разрешила ему вернуть Эвридику на землю.
Перевод В. Латышева
Факел и лук отложив, взял рожок, чем волов погоняют, Бог пышнокрылый Эрот вместе с наплечной сумой И, возложивши ярмо на затылки волов терпеливых, Тучную стал засевать ниву богини Део [463] . Зевсу ж, на небо взглянувши, сказал: «Ороси мою ниву, Чтобы Европы быка [464] я под ярмо не подвел!»462
По всей вероятности, описание какого-то произведения изобразительного искусства.
463
Део— одно из имен богини Деметры.
464
Бык Европы— Зевс, который похитил финикиянку Европу, превратившись в быка.
АНТИПАТР СИДОНСКИЙ [465]
Перевод Л. Блуменау
Где красота твоя, город дорийцев, Коринф величавый, Где твоих башен венцы, прежняя роскошь твоя, Храмы блаженных богов, и дома, и потомки Сизифа — Славные жены твои и мириады мужей? Даже следов от тебя не осталось теперь, злополучный. Все разорила вконец, все поглотила война. Только лишь мы, Нереиды, бессмертные дочери моря, Как алькионы, одни плачем о доле твоей.465
От Антипатра Сидонского (II–I вв. до н. э.) сохранилось около ста эпиграмм. Некоторые из них, признанные теперь произведениями этого поэта, приписывались раньше его тезке, Антипатру Фессалоникскому, который жил несколько позднее.
466
После разрушения Коринфа римлянами в 146 году до н. э. город около ста лет не восстанавливался. Потомками Сизифа коринфяне названы потому, что этот герой считался основателем и первым царем Коринфа. Приводим вольный перевод этой эпиграммы, сделанный К. Н. Батюшковым:
Где слава, где краса, источник зол твоих? Где стогны шумные и граждане счастливы? Где зданья пышные и храмы горделивы, Мусия, золото, сияющее в них? Увы! погиб навек Коринф столповенчанной! И самый пепел твой развеян по полям. Все пусто: мы одни взываем здесь к богам И стонет Алкион один в дали туманной!