Том 2. Поэзоантракт
вернуться

Северянин Игорь Васильевич
Шрифт:

1911. Сиверская

Хабанеретта

Наликерьте сердца, орокфорьте мечты, Всех зовите на «ты». Пейте уст алькермес. Ешьте девий дюшес, Чтоб рассудок исчез… Ало жальте уста и вонзайте кинжал, Чтобы бюст задрожал…

Ее муза

Ее муза — конечно, шатенка, Как певица сама, И накидка такого оттенка — Как мечта вне ума… Улови-ка оттенок, попробуй! Много знаю я муз, Но наряд ее музы — особый. Передать не возьмусь…

1909. Июль

Мыза Ивановка

Восьмистрочие

Каждая женщина любит неправду, И комплименты, и лесть. Если понравишься, — будет награда, Если прогневаешь, — месть. Каждая женщина любит измену И униженья, и… бич. Женщины любят такие контрасты, Что невозможно постичь.

1909. Июнь

Мыза Ивановка

На чужой мотив

В пику Л.А.

Как бездна, страшен мне таинственный кошмар, И мечутся, как мышь бесперая, химеры; Как зарево, горит багряный солнца шар, Молчанье, как удав, и мысли даже серы От пошлой суеты и всех житейских зол, Медлительно мой мозг окутавших сетями, Стремлюсь туда в мечтах, где Аполлон возвел, Как яркий метеор, дворец парит над нами…

1909. Октябрь

Беседа Самоварова с Кофейкиным

(диалог)

Самоваров:

Что пьешь лениво? Ну-ка, ну-ка, Давай-ка хватим по второй…

Кофейкин:

Изволь, потешить надо друга; Ну, будь здоров, любезный мой.

Самоваров:

И ты. Закусывай селедкой. Или вот семгой, — выбирай. Огурчики приятны с водкой…

Кофейкин:

Да ты меня не угощай, Я, братец, сам найти сумею, Что выбрать: выбор ведь не мал, А коли в случье охмелею, Скажу, что ты наугощал.

Самоваров:

Ну, ладно там, не философствуй, Знай пей; и больше никаких… Уж коли вдов, так ты и вдовствуй — Пей больше с горьких дум своих.

Кофейкин:

И, братец, горя-то немало И впрямь приходится мне пить. Здоровье только б позволяло, — Сумею грусть свою залить.

Самоваров:

Чего здоровье, ты ли болен? Здоров, как бык, силища — во! За это должен быть доволен.

Кофейкин:

Не видишь сердца моего И говоришь ты, эдак, сдуру, Что только в голову придет. Имею крепкую натуру, Да сердцем, сердцем я не тот.

Самоваров:

Ну, съехал дурень на амура.

Кофейкин:

Как умерла моя хозяйка, Оставив пятерых птенцов, Узнал я горя… Ты узнай-ка, Ты испытай, что значит «вдов».

Самоваров:

Э, надоел мне. Только скуку На всех умеешь нагонять. Давай-ка лучше хватим, ну-ка, Не заставляй же угощать. Эх, вспомню я порой, Петруша, Как жизнь мы нашу провели, Как отводили наши души, Как много денег мы прожгли. И жалко мне, да вспомнить сладко: Вот это жизнь так жизнь была! С тобою жили мы вприсядку, Глядишь — и старость подошла. Вспомянь, как пили мы у Лиды «Клико», да разные «Помри». Да што там, видывали виды И пожил всласть, черт побери. А как француженок купали В шампанском, помнишь? Ха, ха, ха! Мы в ванны дюжины вливали И пили, пили вороха. Однажды, помню, мы на тройке Компаньей теплой, удалой, Катили с дружеской попойки, «Вдрызг нализавшися», домой. Катим. Навстречу мужичонка С дровами едет напрямик. «Эй, отверни свою клячонку!» — Кричит напившийся ямщик. А он, каналья, в ус не дует, Кричим, как будто не ему. «Не знаешь, што ль, где рак зимует? Покажем мы тебе зиму». Захохотали мы тут звонко, Ямщик по тройке выгнул кнут, И вот с дровами мужичонка Перевернулся, старый шут…

1907

На мотив Гейне

Не помню, когда это было, Но, помнится, было когда-то… Она меня просто любила, А я — даже нежно и свято. Что счастливы были мы, это Теперь для меня несомненно, Но вот уж которое лето Я петь не могу вдохновенно. Мы с нею расстались преглупо В разгаре любви, без причины, — Как два застывающих трупа, Забывшие ужас кручины. Мы встретиться больше не можем, Хотя почему — неизвестно… К разлуке привыкли, положим, Но все-таки встреча — прелестна. Как жаль, что из вздора и чуши Порой вырастают страданья. Но так наши созданы души, И в этом — дефект мирозданья. А все же она не забудет, Вернется, любовью объята. Не знаю, когда это будет. Но чувствую, будет когда-то.