Том 2. Поэзоантракт
вернуться

Северянин Игорь Васильевич
Шрифт:

Петроград. I

В Ревель

Упорно грезится мне Ревель И старый парк Катеринталь. Как паж влюбленный королеве Цветы, несу им строфосталь. Влекут готические зданья, Их шпили острые, — иглой, — Полуистлевшие преданья, Останки красоты былой. И лабиринты узких улиц, И вид на море из домов, И вкус холодных, скользких устриц, И мудрость северных умов. Как паж влюбленный к королеве, Лечу в удачливый четверг В зовущий Ревель — за Иеве, За Изенгоф, за Везенберг!

Петроград. I

Лейтенант С.

Вы не слыхали про поэта, Поэта лейтенанта С.? В нем много теплоты и света И море милое, и лес. Он сын Случевского. По крови И духу сын… В лазори строк — Он белый голубь. На Нарове Его именье «Уголок». Не подходите, как к Синаю, К нему, а просто, как к стеблю… Пятнадцать лет его я знаю И ласково его люблю. Люблю я грусть элегий «С моря», Посланий молодой жене, В которых он, природе вторя, Так родственен, так близок мне. Он чистотой доступен детям, И нежно я его пою. Поэт погиб на тридцать третьем В Цусимском горестном бою. Сосед Эстляндии волшебной, Воспевший Гогланд, край чудес, Тебе мой поздний гимн хвалебный, Мне — книга лейтенанта С…

Петроград. I

У Сологуба

Жил Сологуб на даче Мэгар, Любимый, старый Сологуб, В ком скрыта магия и нега, Кто ядовит и нежно-груб… Так в Тойле прожил он два лета На крайней даче, у полей И кладбища, и было это Житье мне многого милей. Из Веймарна к нему приехать Мне нравилось в рассветный час, Когда, казалось мне, утеха Искать в траве росы алмаз. Я шел со станции, читая Себе стихи, сквозь холодок. Душа пылала молодая, И простудиться я не мог. Я приходил, когда все спали Еще на даче, и в саду Бродил до полдня, и в опале Тумана нюхал резеду…

Петроград. I

Прежде и теперь

А вечерами матиола Нас опьяняла, как вино, И строфам с легкостью Эола Кружиться было суждено. Ночами мы пикниковали, Ловили раков при костре, Крюшон тянули, и едва ли В постель ложились на заре… Второе лето на курорте И я с ним вместе проводил. То были дни, когда о торте И сам кондитер не грустил… Когда проехаться в вагоне Еще ребенок рисковал, Когда Herr Брюкман в пансионе Вино открыто продавал… День стоил не бумажек тридцать, А три серебряных рубля, Что могут ныне появиться Лишь разве в замке короля!..

Петроград. I

Царица русского стиха

Поэма Лохвицкой «У моря», Где обрисован Петергоф, Мне грезы красочно узоря, Волшбит меня ажуром строф. И Миррой Балтика воспета, Царицей русского стиха, Признавшей тьму во имя света И добродетель для греха!.. Бывала ли она в Иеве? Ходила ль в сосны на обрыв? И пел ли ей, как королеве, О светлом Эрике залив? Он славил ли ее, как Ингрид, Как королеву королев? С тех пор, как склеп для Мирры вырыт, Он заскорбел ли, поседев? Не знаю я. Никто не знает. То тайна Мирры и волны. Но взор увидеть ожидает Ее в сиянии луны. Она мертва? Она воскреснет! Она не может не ожить! Она споет такие песни, Что перестанет мир тужить!

Петроград. I

Два острова

За постом Мартсом, в острых соснах, Над морем высится обрыв Для грезящих и безвопросных В житейской прозе, — тех, кто жив! Оттуда (там меня не троньте: Мне дрязги ваши не нужны!) Два острова на горизонте В погоду ясную видны. Пою обрыв, который вогнут По направленью к ним дугой. Один из них зовется Гогланд И Белым — маленький, другой. Их контуры маняще-четки, Влекущи обликом своим. Лелею мысль: в моторной лодке Когда-нибудь поехать с ним. Готовь судно, Василий Крохов, Ты, обэстоненный рыбак! А чтобы не было плыть плохо, Возьмем и водку, и табак!

Петроград. I

Нарва («Я грежу Нарвой, милой Нарвой…»)

Я грежу Нарвой, милой Нарвой, Я грежу крепостью ее, Я грежу Нарвой, — тихой, старой, — В ней что-то яркое, свое. О город древний! город шведский! Трудолюбивый и простой! Пленен твоей улыбкой детской И бородой твоей седой. Твой облик дряхлого эстонца Душе поэта странно мил. И твоего, о Нарва, солнца Никто на свете не затмил! Твоя стремглавная Нарова Галопом скачет в Гунгербург. Косится на тебя сурово Завидующий Петербург. Как не воспеть твою мне честность И граждан дружную семью, И славную твою известность, И… проституцию твою? Она, как белая голубка, Легка, бездумна и чиста! О, добрый взгляд! О, лисья шубка! О, некрасивых красота!

Петроград. I

Юрьев

Где Эмбах, берег свой понурив, Течет лифляндскою землей, Как центр культурный, вырос Юрьев, Такой радушный и живой. Он, переназванный из Дерпта, Немецкий дух не угасил. В моих стихах найдется лепта И Юрьеву, по мере сил. О ты, столетняя крапива, Нам расскажи про прежний пир, Про вкус студенческого пива, Про лязг студенческих рапир; Нам расскажи о глазках Гретхен, Сентиментально-голубой, И о беседке в парке ветхой, О кознях, деянных тобой… О романтической эпохе, О рыцарстве былых времен, Как упоенны были вздохи, И как безоблачен был сон!..