Они придут — ни эти и не те,Те, что живут теперь и прежде жили,А новые, кто предан Чистоте,С лазурью в каждой вене, в каждой жиле.Безвраждные, не знающие смут,Незлобиво-прекрасные, — придут,Чтоб мы при них глаза свои смежили.Чтоб мы при них глаза свои смежилиИ отошли, погрязшие в тщете,В свой смертный сон, чтоб больше не вражилиВ уродстве, зле, грязи и нищете.Мы им уступим место на планете,И наши торжествующие детиВозгрянут гимн добру и красоте.Возгрянут гимн добру и красоте,Зло победят единодушно илиНе будут вовсе жить, в своей мечтеУзревшие лазоревые были.Пленительным и легким станет труд,Все лучшее себе они возьмутИ забожат, как деды не божили.И забожат, как деды не божили,Грядущие, со взором, к высотеНаправленным, с которым подружилиЛуна и звезды в светлой темноте.Они отвергнут спецное гурманство,Они воздвигнут культ вегетарьянстваИ будут жить в священной простоте.И будут жить в священной простоте,Служа не зверской, дерзкой, мерзкой силе;А духу своему, петь о Христе,О том, как мы Исуса поносилиВ своей бесчеловечной пустоте,Петь о Его расхолмленной могиле,Петь о Христовом подвижном кресте.Петь о Христовом подвижном крестеМогли б и мы, пока еще мы былиБезгрешными, пока на животеНе ползали и не глотали пыли.Но нет: мы тьме сиянье предпочли,Погрязли в злобной тине и пыли,О том, кем быть могли, мы позабыли.О том, кем быть могли, мы позабыли,Предавшись сладострастью, клеветеИ всем земным грехам, — мы утаилиВ себе наш дух, в своей неправоте.Пусть нас, разнузданных, без устрашенья,Простить за деянья и прегрешеньяОни придут — ни эти и не те.Они придут — не эти и не те,Чтоб мы при них глаза свои смежили,Возгрянут гимн добру и красотеИ забожат, как деды не божили.И будут жить в священной простоте,Петь о Христовом подвижном кресте,О том, кем быть могли, мы позабыли.
Финал («Кончается одиннадцатый том…»)
Кончается одиннадцатый томМоих стихов, поющих о бывалом,О невозвратном, сказочном, о том,Что пронеслось крылатым карнавалом.Не возвратить утраченных усладВ любви, в искусстве, в solr'ee, в ликерах, —Во всем, во всем!.. Заплачьте, и назадСмотрите все с отчаяньем во взорах.Пусть это все — игрушки, пустяки,Никчемное, ненужное, пустое!..Что до того! Дни были так легки,И в них таилось нечто дорогое!Любили мы любовь и пикники,И души вин и женщин тонко знали,Вначале повстречали нас венки,И поношенье хамское — в финале.Мы смели жить! мы смели отдаватьЧаруйный долг великолепной моде,Не утомясь, молитвенно мечтатьО равенстве, о братстве, о свободе.Вам, «новым», вам, «идейным», не понятьАжурности «ненужного» былого:На ваших лбах — бездарности печатьИ на устах — слух режущее слово!..Конечно, я для вас — «аристократ»,Которого презреть должна Рассея…Поэт, как Дант, мыслитель, как Сократ, —Не я ль достиг в искусстве апогея?Но будет день — и в русской головеЗабродят снова мысли золотые,И памятник воздвигнет мне в МосквеИзжив «Рассею», вечная Россия!
