Шрифт:
5
Буянов дом для нас распахнут: Пекут три бабы пироги И комнаты «иланжем» пахнут, Белье ласкают утюги; И чижики поют нам славу, Подвешенные под окном; Сестра изображает паву, Как бы разнеженную сном Искусства нашего. И мебель Одета в чистые чехлы; И раболепно, как фельдфебель, Обшныривая все углы, Во всем нам угождает сёстрин Случайно купленный супруг, Чей дисциплинный лик заострен… Супругу дан женой сюртук, Супруг имеет красный галстух, И сизый нос, и трухлый мозг, И на носу коньячный лоск, И на устах всегда «пожалуйста»… И только стоит мне слегка Привстать, как привстают все разом; Иль посмотреть на облака, Как все на небо лезут глазом… А если Маяковский гром Густого кашля тарарахнет, Семья присядет в страхе, ахнет И заперхает вчетвером… Когда ж, читая что-нибудь, Проходит он из угла в угол, Буянцы, наподобье пугал, За ним стараются шагнуть. Буян имеет целый взвод Совсем особенных поклонниц: Старушек с минеральных вод, Столь специфических лимонниц… Они приходят на поклон К нему, вертя сухие ребра, И он, в глазах их Аполлон, Дает им пламенный автограф… Но связь с старушками порвем, — Расскажем, как в гостях живем. Живем совсем как борова: Едим весь день с утра до ночи, По горло сыты, сыты очень; Вокруг съедобные слова: «Еще котлеток пять? Ветчинки Пол-окорочка? Шемаи Десяточек?» — так без запинки В живот хозяева мои Нам впихивают всякой снеди, Вливая литрами вино… Но ведь желудки не из меди, — И им расстроиться дано!.. А в промежутках меж блюдами Буян нас пичкает стишками, И от еды, и от стишков, Скрепленных парою стежков, Мутит нас так, что мы с Володей Уже мечтаем об уходе Куда-нибудь и, на постель Валясь, кричим: «В отель, в отель!» 6
Режим подобный не по нраву Поэтам, от него больным, И вот мы требуем, по праву, Беспрекословным и стальным — Эстрадным! — голосом: свободы И переезда в номера. Переезжаем и «ура!» Кричим и жадно ищем броды В кафешантанной глубине… А между тем «Олимпиада» Все приближается: о дне Ее — афишная громада Оповещает городок: Через неделю. Этот срок Решаем мы на Крым истратить, Чтоб силы, возвратясь, оратить И дать рутине грозный бой, Поднявшей в местной прессе вой… Забавно вспомнить: две газеты Чуть не дрались из-за меня. «Он создал слово „триолеты“, Значенье нам не объясня… — Одна из них твердила тупо, — Что значит „триолет“? Как глупо Звучит сей дикий „триолет“!» — Я хохотал до слез в ответ… Иван Игнатьев все не едет И шлет десятки телеграмм, В которых смутно что-то бредит, Но не бредет в Тавриду к нам. Давно Бурлюк уже подъехал, Досуг наш дружески деля. О, сколько было там для смеха! Какие для забав поля! …Бристоль. Британочка. Людмила. Моэта ящики. Авто. Нелепо, пусто, но и мило, И впечатлительно зато!.. С утра шампанское и булки, Чай, оливье, газес, икра — Все вперемешку! И с утра Автомобильные прогулки В Бахчисарай и на Салгир, В Гурзуф, в Алушту, просто в горы. Какие выси и просторы! И пир, как жизнь! И жизнь, как пир! Живем мы праздно на Салгире, Жуируя средь «медных лбов»… А между тем в подлунном мире Есть город, названный «Тамбов». И в этом названном Тамбове Есть дева, ждущая любови (Дабы не осквернять любви, Падеж слегка переиначу…), И эта дева наудачу, С девизом: «Жениха лови!» — Мне письма шлет и телеграммы, Где свадьбы назначает час… Что ж, я готов! Володин бас Меня спасительно от драмы Женитьбы вдруг предостерег… Вот что мне этот бас изрек: — «Она ко мне пришла нагою, Взамен потребовав венца. А я ей предложил винца И оттолкнул ее ногою». А из Москвы мне пишет Лида Слегка во вкусе fleur d'orange, И в письмах тех сквозит обида На разных театральных ханж… Из Минска присылает Сонка Своих экстазов сувенир. О, если необъятен мир, Объятна каждая девчонка! 7
Но вот уже «Олимпиада», Так долго жданная, в былом, И разношерстая плеяда Поэтов лезет напролом На Севастополь, повторяя Победоносный вечер свой, И с поднятою головой Докатывается до края. Зовется Керчью этот край, Где «от тоски хоть умирай». Но происходит здесь размолвка Из-за каких-то пустяков; И вечер дав, с ухваткой волка Затравленного, из оков Антрепренерства, много тысяч В своем убавив кошельке, Буян, в смятеньи и тоске, Выскальзывает. Жаждем высечь Его за что-то. Я сердит, Я принимаю грозный вид, Надменно требую расчета, Сажусь в курьерский — и домой. Бурлюк с Володей тоже что-то Ворчат по поводу помой И горе-купчиков. И мой Покинутый, Селим Буян, В сраженьи потеряв колчан, В Симферо едет от керчан. Я возвращаюсь, радый лавру, Еще вплетенному в венок, И чуть не упадаю с ног: По Старо-Невскому на лавру Печальный движется кортеж. Кто, сердце надрывая, стонет? Откуда эта молодежь? — Жена Игнатьева хоронит. Часть III
1
Должно быть, всех червей червивей Тщеславья неунывный червь: Позабывает о разрыве Буян и тащит, как на верфь Суда на биржу для ремонта, Ряд государственных бумаг И, думая затмить Бальмонта, Предпринимает новый шаг К смеющейся и скользкой славе: Буяна генеральный штаб, Ограндиозив свой масштаб, Решает, что орлу двуглавей — Помпезней быть, и в этот раз Не только Крым, но строй всех рас, Живущих на Земле, Буяна Обязан знать; и вот он рьяно Мне пишет, свой шикаря слог, И предлагает кошелек. Что ж, импресарио мне нужен, Как всякому желудку ужин… А если он еще к тому ж Богат, почтителен, не муж Какой-нибудь мегеры злобной, Супружескому кошелю Мешающей, тем лучше: шлю Согласье и программы пробный Листок. На этот раз состав Чтецов я изменил: с докладом, Футуристический устав Всем изъясняющим и рядом Умело выбранных цитат Живописующим свой тезис, Намечен Ховин, кто, поэзясь, На красноречье тороват. А чтоб слегка разнообразить Концерт, решаю дать сюрприз: Позвать с собою поэкстазить Какую-либо из актрис. Но так как их удел — отвратно Читать стихи, хоть имена Порой звучат довольно знатно, Совсем особая нужна Актриса мне: нужна актриса, Как говорят, не из актрис. Но как найти ее? Повис В печали нос, и я у мыса Раздумья, пригорюнясь, смолк. В уме проходит целый полк Знакомых женщин. Но кого же Из них избрать: ведь не похожа На чтицу ни одна из них, Из этих близких и чужих? Но вдруг, внезапно осененный Наитьем, свойственным орлу, Подсаживаюсь я к столу И Сонечке, в экстаз влюбленной, Шлю телеграмму: «Ты нужна Немедленно». — И вот она Спустя два дня передо мною Уже стоит: «Что хочешь ты?» — «Вот книгу я тебе раскрою, И ты, во имя Красоты, Прочти мне маленький отрывок Из этой пьесы». — «Хорошо». И просто, ярко и свежо Она читает. Вижу: гривок Ржи золото, и плеск ручья В июльский полдень слышу… «Чья, — Шепчу восторженно, — чья школа Тобой окончена?» — «Эола, Любви и Вакха, и твоя», — Мне отвечает, улыбаясь, Безгрешная и голубая, С такой кристальной простотой… И я кричу в восторге: «Стой! Мне так нужна была актриска, Но если в мире нет актрис, Да будь актрисою курсистка! Ура! Так хочет мой каприз». — И в тот же вечер, овагоня Ее, я проводил домой: К родителям спешила Соня В свой Минск, напудренный зимой. Концерты через две недели Должны начаться, а пока — На юг депеши полетели: Я взял Буяна за бока! 2
А дни идут, день дня лукавей. Со мною дружен некий бес… Концертом в Катеринославе Начнется третий путь поэз, Как сообщает штаб-квартира, И Сонечке я знать даю, С ней свидеться мечту таю, А сам с улыбкою сатира Влюбляю женщин и люблю. Но Сонка смолкла. Нет ответа. Я беспокоюсь. Я смущен. Я горячусь. Я возмущен. Меня уже тревожит это Молчанье: до концерта пять Дней остается. Я понять Не в состояньи, что такое Произошло, и сгоряча Я заменить ее другою Решаю, так сказать, сплеча. «Ну, подожди же ты, чертовка», — Я говорю себе и вот Припоминаю, что живет Девица с именем Зиновка, Поблизости у невских вод. Она девица как девица: Не то работает, не то, — Сам черт не знает, деет что! — Я вас просил бы не дивиться, Что избираю я ее: В ней что-то чую я «свое». Она стройна, она красива, И голосиста, и смела, И в разных смыслах, — там, — мила, Подчеркиваю для курсива… Я шлю. с посыльным ей привет И приглашаю в кабинет. Что ж, тут как тут она. И разве Она могла бы быть не тут?!. Ее мозги ведь не в маразме, Чтоб не идти, когда зовут Прославленные повсеместно, Поставленные на виду… Я с нею быстро речь веду: «Итак, да будет Вам известно, Что Вы с сегодняшнего дня Актриса: поняли меня, Надеюсь?» — Предложенье лестно Для девушки «ни то ни се», И вмиг мы с ней решаем все. Она читает. Это проба Совсем прилична. Я хвалю, И мы смеемся с нею оба, И я почти ее люблю… «До завтра, девочка! Курьерский На юг уходит в семь часов». — Она встает, мне бросив дерзкий И пылкий взгляд, в котором зов. А завтра утром, звонко-звонко Меня целуя, гонит сон И тормошит со всех сторон Ворвавшаяся в спальню Сонка! Послав Зиновке от Гурмэ Конфект, садимся в поезд трое — Победоносные герои В своей поэзокутерьме. 3
Опять встречает нас Буян С помощниками на перроне; Опять я чувствую в короне Себя и вновь, как прежде, пьян Вином, стихами и успехом; Опять улыбками и смехом, Цветами нежа и пьяня, Встречают женщины меня, — Но предан я иным утехам: Я в Сонку не шутя влюблен И страстью к Сонке распален… Концерт, озвученный помпезно, Уже прошел. Успеху рад, Буян в Елисаветоград Зовет приехать нас любезно, Но перед этим, в честь удач, Решает пир задать богач. Опять оркестр, вино и бездна Веселья: там хоть все разрушь! И Gordon vert, и Gordon rouge… И Сонка с помпою шампанской Царит над пиром, вся экстаз: О, Эсклармондой Орлеанской Она недаром назвалась! Я был свиделем успеха Ее эстрадного, и эхо Рукоплесканий огневых До сей поры в ушах моих: «Брависсимо! Виват! И браво!!» — Почти стонала молодежь. Так неожиданная слава К тебе идет, когда не ждешь. И если б Сонка в эту эру Поверила в свой редкий дар, Она бы сделала карьеру Не меньше, чем сама Бернар. С распущенными волосами, Взамен костюма прямо в шелк Стан забулавчив свой, стихами Она будила в зале толк: «Откуда? Что это за школа? И кто ее учителя?» — А школа та была Эола, Любви и песен короля! 4
Ее томит отелья клетка, Она спешит покинуть дом, И вьется флагом вуалетка, Когда на жеребце гнедом Она устраивает гонки С коляскою, везущей нас, И в темно-синей амазонке, — Вся вдохновенье, вся экстаз, — Будя всеобщее вниманье, Несется за город, к Днепру, Где историческое зданье (Я вам его не отопру!), Дворец Потемкина, а там, Хотя нас не встречает сам Великолепный князь Тавриды, Какой простор! какие виды! Какая солнечность зато! И то в коляске, то в авто Туда мы ездим постоянно; И Сонка, наша Сонка, кто Мне так воистину желанна, То впереди, то сзади нас На жеребце своем гарцует И взглядами меня целует И вдохновляет на Парнас… 5
Собрав знакомым всем приветы И запечатав их в конверт, Мы в городе Елисаветы Даем впервые свой концерт. Успех повсюду неизменен, И может быть, когда-нибудь В твою страну, товарищ Ленин, Вернемся мы успех вернуть. Давно красавицами славен Елисаветы Первой град. Мужчина каждый обезглавен Сердцами их, как говорят. Брюнетки, рослые смуглянки С белками синими слегка — Вас, южные израильтянки, Я узнаю издалека. И здесь по городу мы ездим, И здесь осмотрен город весь, И здесь, как и везде, мы звездим, И здесь, как там, и там, как здесь. И здесь настроен я амурно, Влюбляясь в Сонку день за днем. Вдруг на концерте Сонке дурно Внезапно стало. Мы ведем Ее поспешно за кулисы, К ней вызвав экстренно врача: Трепещем мы за жизнь курсисы… Рука ее так горяча… Уложенная на диване, Она без чувств. Буян, в кармане Сжимая четвертной билет И постарев на пару лет, В волненьи носится от лестниц По коридорам и фойе, Где девы продают «кайэ» И лимонад, и на прелестниц Не смотрит. Он несется вскачь И восклицает: «Кто здесь врач?» Но вот уже и доктор найден, И начинается осмотр. Врач улыбается. Он бодр И ей питье из виноградин Вливает в рот. Мы ей пальто Надев, ведем ее в авто. Врач диагнозит, даже бровью Не поведя: «Немного жар. Обычный случай малокровья». И деньги, как в резервуар, В карман кладя: «Аu revoir [9] » — С улыбкою сквозь зубы цедит… 9
До свидания (фр.)