Шрифт:
* * *
Прошло еще два года. Много женщин Дарили мне любовь свою и нежность: Annete, похожая на гейшу; Olli, Эстоночка с эгреткой; Карменсита, Мучительница сладостная; Флёртон, Щекочущая мозг синьора, И Шура с изумленными глазами, И Паня с оскорбленными устами, И Лапочка, и Дунь, и Maricon… Достаточно. Довольно. Дальше, дальше… Все это только сладостные миги. Все это пусто, кратко и мишурно. Не настоящее какое это. Я вспоминаю день иной, сыгравший Большую роль в моей дальнейшей жизни, Я вспоминаю день прихода Лизы, Сестры моей боготворимой Златы, Я вспоминаю день начала с нею Значительного властного романа. * * *
Она пришла семнадцатой своею Невинной и мечтательной весною. Она пришла, как раненая серна, В своей любви нашедшая фиаско. Она пришла доверчиво, порывно, Влекомая ко мне интуитивно; Она пришла, как девушки приходят В храм Божий или к Божьему поэту. * * *
Князь Русов, кирасир императрицы, Мисс Лиль полгода тонко развращая, Обратного добился результата: Он пробудил к себе в ней обожанье. Когда ж ему наскучила малютка, Жениться вздумал на аристократке И с Лизою порвал, как подобает Вельможе, очень грубо, очень резко. Возмущена сиятельным коварством, Она, недолго думая, в порыве Негодованья, ранила кинжалом Князька в плечо в его же кабинете. Но тусклый князь здесь поступил, как рыцарь: Замяв пустячный инцидент с девчонкой, Он просто приказал лакею Лизе Надеть пальто и проводить до двери. * * *
И вот пришла она ко мне и, плача, Мне рассказала о своей обиде, О поруганьи девственного чувства. Она пришла, как раненая серна, Она пришла, как девушки приходят В храм Божий или к Божьему поэту. — «Я лишь двоих люблю на этом свете, — Сказала Лиза просто — Вас и князя. Вы мне всегда, еще в эпоху Златы, Казались небывалой в мире болью». Из слов ее узнал, что Злата замуж За видного чиновника из банка Назад три года вышла и имеет Уже ребенка: девочку Тамару. Я был сражен: она ведь этим шагом Со мной кончала навсегда. Жестокость Ее мне причинила снова муки. Последняя растаяла надежда, Пусть смутная, на наше примиренье, На съединенье в будущем, пусть — дальнем. И странным мне казалось: Злата, чище, Добрей кого мне не встречалось в жизни, Вдруг эта Злата, благостная Злата, Способна на жестокости. Как странно! Я в тот раз, как мог, успокоил Лизу И всматриваясь в личико, с сестрою, С ее сестрой, мне причинившей горе, Нашел большое сходство. Послужило То обстоятельство причиной — новой Глубокой связи с девушкою Лизой. * * *
Мила мисс Лиль в английском синем платье, Фигуру облегающем вплотную, Когда она идет со мной по парку С вокзала, где меня встречала. Мила мисс Лиль с пикантной черной мушкой У верхней губки; маленькой головкой Каштановой качая грациозно. Высокая и гибкая, вниманье Всеобщее невольно привлекает. Мила мисс Лиль, идущая со стэком В бледнолимонной лайковой перчатке, Картавящая щебетно, как птичка, Кокетливые, глупенькие фразки. Мила мисс Лиль в раздумии тяжелом, Когда, отбросив глупости, так ясно И глубоко умеет видеть жизнь. * * *
«Мой милый друг, пожалуйста, немного Побудь один и поскучай — я вскоре Вернусь: мне надо экстренно работу Снести», — стрекочет девушка и, шляпу Надев, сбегает с лестницы. Смеются За дверью голоса, и оживленно Две незнакомки в комнату вбегают, Конфузятся, меня завидев. Робко Одна из них, постарше, жмется к двери. Другая… Но ведь это ж упоенье! Сиреневый шнурок небрежно брошен На тонкую точеную головку. Ее прическа с правильным пробором В ней выдает шатенку; брови стрелкой Лицу, так, в меру, долю изумленья Сурово придают; в лице тончайшем Ирония и страстность; ноздри горды. — «Ушла надолго Лиза?» — мне казалось, Спросила не она, а жемчуг зубок, Так ослепительно они блеснули. — «Нет, вскоре будет, Вы, mesdemoiselles, Любезны будьте сесть» — «Pardon, я дама. А вот подруга — барышня. Садиться Не станем мы: в такую ли погоду По комнатам сидеть? Мы в парк стремимся, А Вы, пожалуйста, ей передайте… Нет, впрочем, нет: гораздо лучше, право, Чем здесь скучать Вам одному без книги, На полчаса пройтись — вернемся вместе» — Я был в восторге от ее отваги (Сказали бы «нахальство» фарисеи!) И мы втроем ушли. Я не вернулся В тот день к мисс Лиль. Я не пришел ни завтра, Ни через десять дней. Лишь через месяц Мы увидались вновь, чтоб не расстаться Семь полнолуний. И виной — Инстасса. * * *
Да, мы ушли втроем. Но день весенний Был так пригож, был так горяч и золот И у Инстассы под сиренью глаза Блестели так приманчиво и важно Большие темно-серые соблазны И так интимно прижимала руку Мою она, что мы… вдвоем остались. Подруга поняла, что нам помехой Является она; на перекрестке Ближайшем поклонилась и исчезла. А мы пошли не в парк, а в чащу леса, Откуда целый вечер, ночь и утро Дороги не могли найти обратной: Мешала страсть, затмившая глаза, Дня через два приехала Инстасса Ко мне на час, и ровно три недели, Захваченная страстью, прогостила. Была ль то жизнь? Я думаю скорее Ее назвать сплошным дурманом можно: Болели губы от лобзаний страстных, Искусанные в кровь; бледнели лица И не работал мозг в изнеможеньи. Но ревность Инсты так была несносна, И так дика, и так невероятна, Что я устроил бунт, и мы расстались Молниеносно с пламенной Инстассой. Впоследствии, однако, с ней друзьями Встречались мы, когда на содержанье Ее взял князь… Атракцион Цимлянский! Я отдохнуть хотел от связи с Инстой И написал покаянные строки Своей мисс Лиль. Смущенно улыбаясь, В мой дом вошла незлобивая Лиза. * * *
Великий Римский-Корсаков и Врубель, И Фофанов скончались в эти годы. И благовестом звонов погребальных Гудели необъятые пространства. Три гения, как светочи, погасли. Их творчество трехкратно, триедино, И души их, насыщенные Русью, В слиянии своем — уже эпоха. Ах, незабвенны Александра Блока Слова над свежей Врубеля могилой. «Лишь истый гений может в шуме ветра Расслышать фразу, полную значенья». Все трое обладали этим даром И постоянно вслушивались в ветер, Отображая в творчестве тот голос, Который изъяснял России душу: Ведь русский ветер веет русским духом. * * *
Роман с мисс Лиль, неровный и волнистый, То в нежных замираньях, то во вспышках «Чудовища с зелеными глазами». Как говорит Шекспир про ревность, вспышках Моей косматой ревности, дремавшей До той поры и Лизой пробужденной, Благодаря былой новелле с князем; Роман с мисс Лиль, нам давший темень муки, В котором искры счастья слишком тусклы. Роман с необъяснимым недоверьем К ее словам, и взорам, и поступкам, Тем более, что в скверном не заметил Ее ни в чем, был прерван новой встречей. Взошла Мадлена на престол фатальный Моей души тревожной и мятежной, Моей души, как вихрь, неугомонной.