Доминиканские иммигранты в Нью-Йорке сосредоточены в северной части Манхэттена — в районе, который называется Washington Heights. Там, кстати, есть и несколько русских кварталов. В 1991 году, вскоре после моего приезда в Нью-Йорк, в этом районе разразился настоящий бунт, подобного которому не было в городе уже давно. В ответ на убийство полисменами убегавшего от них доминиканского наркоторговца, толпы его соотечественников начали атаковать патрульные машины и строить баррикады. Я хорошо помню, что в те дни у полицейских машин были заклеены крест-накрест задние стекла: каждый уважающий себя доминиканец считал тогда за должное метнуть им вслед камень. Тогдашний мэр Нью-Йорка демократ Динкинс поспешил утихомирить страсти, посетив семью убитого и оплатив за счет города отправку гроба на родину. Но еще несколько месяцев спустя на запаркованные в Washington Heigftts полицейские машины с крыш иногда падали кирпичи. Местные жители называли это «соггео аегео» — воздушная почта.

Сравнительно с численностью их нации в тюрьму доминиканцев попадает очень много. В Фишкилле, по признанию моего хорошего приятеля Хорхе Антонио, в 2000 году находилось около ста заключенных только из одного доминиканского города — Сан-Франсиско-де-Макорис. Для сравнения, китайцев никогда не насчитывалось больше двух десятков, а русских — больше полудюжины. Объясняется это специфической ролью, которую играют доминиканцы в нью-йоркской наркоторговле.

Широко известно, что 80 процентов употребляемого в США кокаина попадает в эту страну из Колумбии. Еще в 70-х годах колумбийские производители наркотика сами организовывали и доставку, и расфасовку, и продажу. Габриэль Гарсиа Маркес в своей документальной хронике «Информация о похищении» описывает зоологический сад, устроенный наркобароном Пабло Эскобаром в предместьях родного Медельина. У входа в сад был водружен на постамент легкий самолет, на котором люди Эскобара доставили на побережье Флориды первую тонну кокаина.

В 80-х годах американские власти серьезно взялись за колумбийцев. Стало широко применяться внедрение полицейских агентов в среду наркодельцов. Федеральное агентство по борьбе с наркотиками начало подсылать к ним псевдопокупателей, приобретавших «пробные партии» кокаина на суммы в сотни тысяч, даже миллионы долларов. Если после благополучного исхода первой сделки колумбийцы позволяли себе утратить осторожность, их ловили на второй или на третьей, не считаясь с огромными бюджетными расходами на такие операции. Самих поставщиков хотя и не отправляли в расход (законы США, в отличие от китайских или иранских, не предусматривают смертной казни за наркоторговлю), но пожизненное заключение было им гарантировано.

А пожизненное заключение в федеральной тюрьме США не оставляет даже шанса на «выход на поселение» через 25 лет, как нынешний уголовный кодекс России.

В США это означает провести 20, 30, 50 лет за решеткой, наблюдая свое медленное физическое старение и омертвение души среди бетона и железа, торопя безбла-годатную смерть.

Колумбийцы вынуждены были изменить тактику. Они поставили целью предельно сократить свое присутствие на американской территории. Нужны были люди, которые бы перекупали у них оптовые партии кокаина немедленно после доставки. Пуэрториканцам доверять было опасно: их американское подданство давало им право на работу в полиции, а американское воспитание — готовность сотрудничать с полицией. Более надежными посредниками сочли кубинцев в Майами и доминиканцев в Нью-Йорке.

Доминиканцы приобретали кокаин по цене от 15 до 20 тысяч долларов за килограмм. При расфасовке к достаточно чистому колумбийскому кокаину подмешивался тальк или молочный порошок, и из одного килограмма получалось два, а то и два с половиной. Это — стандартная практика наркоторговцев, которую покупатели розничных «доз» считают неизбежной, хотя и предполагают, что это делается еще в Колумбии. Расфасовка идет на пакеты в одну унцию (около 30 граммов), которые обычно перепродаются уже торговцам уличного уровня по цене 1000–1200 долларов. Бывает, что сами доминиканцы осуществляют и мелкорозничную торговлю на граммы по цене 60–80 долларов за грамм.

Процесс этот делает возможными огромные прибыли, но он весьма опасен, и тем опаснее, чем ближе к клиенту. Расфасовка может осуществляться в любой квартире силами двух-трех человек; розничная торговля всегда происходит на виду и требует участия целой группы. Хотя кокаин имеет репутацию аристократического наркотика, который употребляли Фрейд, Луи Армстронг и Шерлок Холмс, вокруг точек его продажи неизбежно начинают появляться люди несколько иного социального статуса — бомжи, проститутки, клиенты проституток, торговцы краденым. Некоторые из них пользуются своей осведомленностью о точке, как картой в рукаве, которую они извлекают в случае ареста. Некоторые пытаются просто ограбить наркоторговца, зная, что он-то в полицию никак обратиться не может. Колумбийские оптовики идут на колоссальный, но кратковременный риск; доминиканцы вынуждены каждодневно испытывать на себе опасности жестокой и бесчестной нью-йоркской улицы.

Тем не менее к началу 90-х годов огромное количество доминиканцев втянулись в это рискованное дело. Нередки были случаи, когда члены одной семьи работали в США по вахтовому методу: год или два торговал кокаином старший брат, затем его сменяли на точке младшие братья, племянники, кузены и так далее. В тюрьме среди доминиканских заключенных, попавшихся на наркотиках, можно встретить и образованных людей, окончивших в Санто-Доминго медицинский факультет или школу бизнеса. Если русские преступники в США, как правило, занимались чем-либо подобным и в России, то многие доминиканцы, прибывающие в Нью-Йорк с честными намерениями, испытав тяготы иммигрантской жизни, соблазняются быстрыми заработками наркоторговцев. Позорным у них это не считается.