Тарасов Александр Валерьевич
Шрифт:
Как далеко в сторону радикализма и экстремизма сдвинулись леваки, можно понять, если вспомнить, что на первом всесоюзном совещании неформальных движений — встрече-диалоге «Общественные инициативы в перестройке» (август 1987 г.) участники встречи договорились о совместном понимании термина «экстремизм»: «Это такие действия, которые являются одновременно безнравственными и противоправными, и осуществляются в целях увеличения своего социально-политического влияния, кто бы ни был субъектом таких действий — частные лица, общественные группы и организации или государственные учреждения». [160] Леворадикалы на встрече-диалоге были представлены клубом «Община», «Альянсом», «Лесным народом», Интербригадой им. Фарабундо Марти, Интербригадой им. Э. Че Гевары, Интербригадой им. М. Родригеса, Объединенным антифашистским фронтом, «Юными коммунарами — интернационалистами» (ЮКИ), то есть практически всеми легальными на тот момент леворадикальными группами. Едва ли спустя 10 лет найдется хоть одна леворадикальная организация, которая согласится вновь подписаться под вышеприведенной формулой экстремизма!
160
Цит. по: Леонов Ю. Информация о работе секции по проблемам экстремизма в самодеятельном и неформальном движении. — Открытая зона, 1987, № 1. С. 54.
Сегодняшние леворадикалы говорят об экстремизме так:
«Голосовать — глупо. Ходить на оппозиционные митинги, слушать там чужих взрослых людей, мечтающих рулить историей и купаться в шампанском — глупо…
Нужно купить пистолет и распылитель. Пистолет для самообороны, а распылитель для превращения скучных городских стен в произведения искусства. Нужно добиться легализации мягких наркотиков, чтобы система не могла контролировать твое сознание с помощью телевизора. Ты — сам себе телевизор! Нужно добиться свободного ношения оружия, ибо система вооружена против тебя — армией, полицией, мафией; а ты нет…
Те, кто хотят, чтобы мир сохранился таким, каков он есть, — на самом деле не хотят, чтобы он сохранился. Система убивает жизнь: ту, которая вокруг, и ту, которая еще теплится каким-то чудом у тебя внутри и зовется «воля к свободе». Существование системы — паралич мировой души и смерть человека. Наше существование — карнавал революции и приговор системе.
Они называют нас экстремистами. Это не экстремизм — это нормальная реакция живых людей на происходящее, просто живых осталось немного». [161]
161
Обращение Партизанского движения. — Черная звезда, 1995, № 1. С. 22.
«Террористы — те, кто строит тюрьмы, а не те, кто их взрывает. Террористы — те, кто бомбит городские кварталы и села, отдает преступные приказы, развязывает войны и загоняет молодых парней на бойню. Экстремисты не те, кто устраивает акции протеста, а те, кто, пользуясь нашим страхом перед аппаратом подавления, избивает демонстрантов, легализует массовые убийства и сгоняет население в фильтрационные лагеря. Государственный террор — основной источник насилия и террора…
Наше «насилие» — это реакция естественной самозащиты угнетенных от террора, возведенного в закон и ежедневно совершаемого государством и правящей кастой». [162]
162
Остановить государственный террор! — Автоном (Краснодар), № 5.
«Сильный идет против ветра. Свобода — осознанная необходимость. Для того, чтобы стать свободным, надо сначала завоевать свободу. Подаренной свободы не бывает. В свободном обществе свободы не может быть, ее заменяет либеральность. Экстремизм — это не битье окон и не пьяная драка с ментами. Экстремизм — это в первую очередь попытка разработать собственную шкалу ценностей и жить в соответствии с ней. Экстремизм — это поиск смысла жизни в обществе, где главными ценностями являются стабильность ради стабильности и сытость ради сытости. Экстремист — это человек, шагнувший на край пропасти, чтобы вдохнуть свежего ветра. Вставший в полный рост под пулями, чтобы увидеть звезды… Пусть будет проклята стабильность, да здравствует экстремизм!» [163]
163
RWCDAX (Саратов — Москва), № 1. С. 1.
После августа 1991 г. леворадикалы оказались в ситуации политической изоляции. От общедемократического (буржуазно-либерального) движения они к тому времени уже отошли — и само это движение в них не нуждалось. К коммунистам леворадикалы по-прежнему находились в оппозиции — и не стремились к союзу (а для троцкистов это было и вовсе невозможно, так как общим местом троцкистской доктрины был отказ от союза со «сталинистскими» организациями).
Однако первоначально степень своей изоляции леваками, видимо, не осознавалась. Во всяком случае, анархисты поняли, насколько они изолированы, только во время кампании за освобождение А. Родионова и А. Кузнецова, когда их не поддержал почти никто из бывших союзников.
Это непонимание хорошо видно из факта отказа Инициативы революционных анархистов (ИРЕАН) и троцкистских «Комитета за рабочую демократию и международный социализм» (КРДМС) и «Комитета за советскую секцию IV Интернационала» от сотрудничества с коммунистическими радикалами сразу после демонстрации 7 ноября 1991 г. на Красной площади, проведенной по случаю очередной годовщины Октябрьской революции. Демонстрация не была санкционирована московскими властями, и растерявшиеся коммунисты не смогли ее организовать. Демонстрация состоялась только потому, что невзирая на запрет на Красную площадь вышли ИРЕАН, КРДМС и «Комитет за советскую секцию IV Интернационала», а уже затем их поддержали неорганизованные коммунистические радикалы (причем демонстрация сопровождалась столкновениями с милицией). Анархисты и троцкисты могли бы воспользоваться событиями для укрепления своего влияния в среде радикальной коммунистической оппозиции, но не сделали этого.
Попытку КРДМС осенью 1991 — весной 1992 г. создать из обломков КПСС «Рабочую партию» едва ли можно отнести к попыткам выйти из изоляции. Скорее, КРДМС в соответствии с известной троцкистской тактикой энтризма пытался захватить лидерство в среде мелких коммунистических организаций. После того как инициатива с «Рабочей партией» провалилась, лидер КРДМС Сергей Биец, в строгом соответствии с троцкистской ортодоксией, заклеймил радикальные коммунистические организации как «мелкобуржуазные». [164]
164
Бюллетень Левого информцентра, 1992, № 22.
Однако нельзя не признать, что установившиеся в тот период личные контакты между активистами КРДМС и активистами «Трудовой России» помогли затем троцкистам и леворадикалам вообще в деле выхода из политической изоляции.
Интересно, что первые сознательные шаги по выводу леворадикалов из изоляции сделали осенью 1991 г. представители «номенклатурной» левой оппозиции. Председатель Моссовета Николай Гончар (бывший секретарь Бауманского райкома КПСС в Москве) привлек к разработанному им проекту организации Партии труда лидеров Конфедерации анархо-синдикалистов (КАС) Андрея Исаева и Александра Шершукова. В проекте закулисно (через своих подчиненных — секретарей Московской федерации профсоюзов (МФП) Михаила Нагайцева и Татьяны Фроловой) участвовал и председатель МФП Михаил Шмаков. Вскоре А. Исаев возглавил оставшуюся без руководства газету МФП «Солидарность» и привел туда с собой большое число анархистов. В тот период на заседаниях Московской организации КАС А. Исаев не скрывал, что рассматривает участие в Партии труда и работу в МФП как способ вывести КАС из маргинального состояния и «анархо-синдикализировать» официальные профсоюзы.