Стихотворения
вернуться

Бурлюк Николай Давидович
Шрифт:

III

Но месяц стал теперь нагим, Рассыпав облачное тесто, Чертит на небесах круги, Спастись старался без беста.

IV

Да! обезумел капитан, Пусть пароход летит на рифы, Где пены гибельный туман. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Он жил в морях для Апокрифа!!

Осень («Жмусь я ближе печи к…»)

Посв. В. Силлову

Жмусь я ближе печи к Замерзающий кузне-чи-к

Совпадения

Посв. Л.Ю. Брик

Пароход дымил трубу, Капитан фаянсовую трубку, Моря пятило губу, Выбросивши губку.

Кук Архипелаг Вел. Ок.

Хокку

(Хокку — форма японского стихосложения: 3 строки, первая — 5 гласных, вторая 7 и последняя снова — 5.)

Сумерки пришли Мы одни на веранде Обществе моря.

1922 г.

Из книги «Энтелехизм» (1930)*

Из раздела «Энтелехиальные вирши»*

Слова Апсейдаун

На трапециях ума словам вертеться вверх ногами Прикажет логика сама, зеркальными родясь стенами. В них отразятся словеса, заходят задом наперед И там, где были волоса турчать умильно станет рот…

Пес на сердце

Сердце насос нагнетающий… Младенец сосал Наган… лосось.. В городах Революции Револьвер… Рев вер различных… Вечер старины Хинчилзар… Вечер речей речитатив На сердце вылез пес буржуазии Бурлюк протестовал всем сердцем И прозван футуристом был Мост и торфа туф На шесть фут Но с прошлым связи нет Сон прошлого Отцы и дети… Отцы крестьяне и мещане Ни на чем Дворяне презрены И в автоостракизме Им — катастрофой Этот сдвиг Мещан крестьянству Светлой зорькой Цветеньем роз Но пса на сердце нет… Нет теней… Лишь радуги сиянье Игу дар шил.

Ночные впечатления

В борту порта Нью-Йорка Две воткнуты гвоздики Два маяка что в океан зовут. Крои утробу юности крои На черном тумбы и пол человека Но не калека он… лечь и глядеть На ночь… Где город тараканом мертвым спит Лишь движутся усы. Тесто живых человеческих тел Чело где челюсти О лечь Исчислить человека челюсть Челобитная Числители чела Точило мыслей Пчела чела и исчислений. Ночь — челн… не лечь… Ложись. Вдали реклама пасты для зубов И двадцать до полночи А рядом форт, что позже был театром Где Дженни Линд ласкала янки слух Тончайшим голоском… Теперь аквариум там рыбы Лени глыбы. Рипеть… Бродвей на перекрестке… Где человека треть любуется осьмушкою луны И сто домов один поверх другого Став чехардой или собачьей свадьбой… Треть человека окалечить Полночь… половина… Осьмушка ночи.. Два шага вдоль ночи черного забора… Им стал Бродвей… Бродили по Бродвею С Марусей мы, С лазурноглазою В трех измерениях… четвертым было время… Время — деньги.. Плелись сплетаясь с Ночью Косой тугою и тугой косою Накостыляли ноги С постели поступью поста Двуногие, трехногие и Осьминогие. Там были семирукие Трехглазые И одноглазы Двухглазых тьмы… Они кроты слепые Нью-Йорка не видать им Коса осок, косили Фонарями И семенить ногами не Легко… И семя-нить… и Семя как бревно — В глазу… Под микроскопом Глаз — мелкоскоп Скопцы гонимые Им девы не нужны Где Чатам сквер Там скверно пахнет В чужом глазу Бревно Но в собственном Дубрава Где боровы — дубы И однобровый Лик Вот однорукий Осьминог.

На морском бульваре

Матросы проходят И кроют матом Пьяные росы Куря папиросы А бухта в точь сором Утыкана лодками Что белый по ветру подол Скамейки и тумбы Прижавши череп черепу сидят И запах сосны Глядите на девок Деваха Рубаха Идет раздеваться Проведать Приятели ласку Девушка Диво девчонка Овидий Ведь деву одев Туманом вечерним Напялит очки Завонявшийся порт Наляпан… Девушку парень за Талию держит И ищет милых троп До утробы… А — аз — завяз В сплетеньях фраз Гудки и дуговые фонари И ропот неизвестных пароходов Оторопь и воды храп Пыль на полу пыль на подолах И полах пальто Пыль и костыль что прилип К подмышке калеки Прыгай кузнечиком, Прыгай! Жертва бойни, что выгодой миру Дана для банкиров купцов толстосумов. Пыль на полу и На полах пальто Отляпать Полипа Холопа…

Странная поза

Поза у нищего. Угощение А зоб винищем залит Злится он, что не дают Ему монет. Просит Напрасно. Обшарпан. Обтрепан. На улице Где целует ветер Девушек в коленки Подлец…

Однообразная манера

Улица полна призраками и тенями Бродят парадоксы. Редко встретишь мысль. Имени нет, нет выражения глазах мираж Я и не жарил… Сказал… Сказал… Вы серые сыры Сытая скукой. До отказу набитая В течение целого дня я не встретил Человека с лицом Не было литер Голые все… Мочил…

Фабричный Ландскеп

Бутыли остыли или труб Шесть музыкантов фабрики Шесть фабричных музыкантов Шесть труб над корпусами зданий  Музыкальные арии Дымные арии  Мелодии траура полные печали  О судьбе тех что с шести часов утра  До заснувшего солнца. До солнца ушедшего спать Вертят руками как рычаги Машин без устали не из стали Бутыли дыма трубы дымных музыкантов Вместо арий — дымные усы  Ветер их закрутит Ветер завертит их.  Парикмахер ветер тот Рехамкирап ретив  А эти музыканты что, играют марши дыма  И шрамы неба на неба лице тюарги Из-за стен кирпичных стали в ряд У реки желтеющей Китаем ели щи лежали. Из бутылей в небо вьется дым Вьется лентами седыми И мутнеет небо и мы здесь   Нуарк бросим, сев в вагон вес ногав   Дама с толстыми ногами через мост поедут мимо музыкантов   Шестерых, что играют дыма траурные марши   И шрамы на лазурь те марши… Марш. Марш.