«В Алитусе авиадесант противника, его танки». Захват города и двух переправ на Немане дался врагу отнюдь не «малой» кровью. Относительно потерь Гот в своих мемуарах был предельно лаконичен, но, как оказалось, правды все равно не скроешь. Пришли новые времена, а вместе с ними — новые авторы и новые цифры. По воспоминаниям командира танковой роты немецкого 25-го ТП Х. Орлова (русского эмигранта из знаменитой династии графов Орловых), когда 20 немецких танков перешли через мост в Алитусе, один немецкий танк был уничтожен выстрелом Т-34, которому удалось скрыться, несмотря на огонь 37-мм орудий остальных немецких танков. Южнее Алитуса за Неманом советская артиллерия вывела из строя еще шесть немецких танков. Затем последовала контратака советских танков, пятнадцать из которых были подбиты. В ходе последующих контратак большого числа советских танков при поддержке пехоты и артиллерии всего было подбито и сожжено более 70 советских танков (по воспоминаниям самого Орлова, явно приписавшего к танкам, подбитым артогнем, и танки, уничтоженные Люфтваффе). По его же словам, танковое сражение в районе Алитуса было самым ожесточенным из всех, в которых до тех пор участвовала 7-я ТД вермахта во Второй мировой войне. По данным сайта «Фельдграу» , за день 22 июня 25-й танковый полк возвратно и безвозвратно лишился половины машин, то есть 125–130 единиц, много танков было подожжено. Контратаки подразделений советской танковой дивизии вызвали множество критических ситуаций, особенно большие потери противник понес при обороне южного моста. Наибольший урон был причинен 2-му батальону 25-го ТП и 1-му дивизиону 78-го артполка.

С наступлением темноты остатки защитников западной части Алитуса прорвались через захваченный мост на восточный берег Немана. Примерно в 23 часа прекратился бой у моста за южной окраиной. На поле боя немцы насчитали 82 подбитых или сгоревших советских танка. Для охраны мостов германским командованием были оставлены 25-й танковый полк 7-й танковой дивизии и подразделения 20-й ТД. В летописи 21-го танкового полка записано: «Ночью полк вместе со стрелками 20-го мотоциклетного батальона, заняв высоты, охранял предмостное укрепление вокруг Алитуса. Ночью одиночный русский танк перемещался по городу, в других местах было спокойно».

Отличную выучку показал в бою за Алитус 5-й мотострелковый полк. По состоянию на 6 июня 1941 г. в нем имелось 2770 человек личного состава и восемь бронемашин. Его подразделения очистили от десантников захваченный алитусский аэродром, который находился недалеко от северного военного городка. Как записано в журнале боевых действий 13-й армии Западного фронта со слов комдива Ф. Ф. Федорова, 300–400 головорезов не приземлились на летное поле на парашютах, а были десантированы «путем посадки самолетов». Немцы вывели из строя уцелевшую после бомбежек матчасть базировавшегося на аэродроме авиаполка, ибо наземная служба аэродрома была немногочисленна и плохо вооружена, но в бою с 5-м МСП были рассеяны или уничтожены. Впрочем, литовские историки с сомнением относятся к данному факту, не без резона предполагая, что аэродром могли захватить повстанцы в форме литовской армии. Затем командир полка майор В. И. Шадунц расположил два своих батальона (один батальон сражался у моста) по периметру летного поля, и через некоторое время немецкая мотопехота численностью до батальона — точнее не установлено — попала в засаду. От кинжального огня с трех сторон немцы понесли большие потери и пришли в замешательство, а рота автоматчиков ударом во фланг отсекла их от машин. Нацистов гнали до самого Немана, прижали к нему и полностью перебили. Бросившихся в реку солдат также настигли пули. Впоследствии участник боя за аэродром рассказывал о множестве убитых, плывших по течению. Разъяренные германцы несколько раз пытались уничтожить «злой» полк, но все их атаки были отражены. Даже когда на позиции мотострелков ворвались шесть поддерживающих пехоту танков, успеха это не принесло. Огонь 1-го батальона отсек и отбросил за дорогу пехоту, а танки были забросаны связками гранат. Достойно показала себя 1-я рота (командир — лейтенант Гринев, политрук роты — Макаров); на поле боя противник оставил два противотанковых орудия, четыре станковых пулемета и много трупов. В летописи 21-го танкового полка никаких подтверждений тому, разумеется, не найдено, лишь скромно утверждается, что «несколько советских самолетов было уничтожено на старте аэродрома, кроме того, велась стрельба в окрестностях русской авиационной базы и на опушке близлежащего леса». Однако этот частный успех не имел значения для всей дивизии, которая отошла от города, а полк, связанный боем, находился на аэродроме Алитуса до 7 часов утра 23 июня. После того как под давлением танков его подразделения оставили свои позиции, им удалось оторваться от преследования, отступив на юго-восток в направлении Даугай и скрывшись в лесах. Но, судя по всему, соединиться с основными силами дивизии мотострелкам основных сил 5-го МСП не удалось. Отсутствие связи, незнание обстановки в районе Вильнюса сыграли, вероятно, свою роль. Однако удалось установить, что полк не был полностью уничтожен. Он потерял значительную часть личного состава и вооружения, но сохранил костяк. Во главе со своим решительным и смелым командиром он пробился в Белоруссию. Маршрут его отступления на восток (уже по немецким тылам) пролег севернее Минска в примерном направлении на Борисов и Лепель. В конце июля отряд 5-го МСП, значительно возросший за счет примкнувших к нему остаточных групп, перешел линию фронта. Арвидас Жардинскас, автор литовского сайта «Rytu frontas 1941–1945» , прислал мне скан совершенно уникального документа. На листочке бумаги от руки написано буквально следующее: «Расписка дана в/частью Красной Армии 5434 в том, что у граждан дер. Жегарино взято за бесплатно следующие продукты…». Далее следует список селян из 18 фамилий, против которых проставлены наименования взятых у них продуктов питания: картошка, овца, снова картошка, снова овца… мясо, молоко, 9 буханок хлеба. Ну, и так далее. Подпись: командир части майор Шадунц.

Есть также свидетельство, позволяющее предполагать, что один из батальонов полка выходил из окружения самостоятельно (возможно, майор разделил полк на два отряда). Штурман А. И. Крылов и стрелок-радист М. Портной из экипажа сбитого 26 июля дальнего бомбардировщика лесами Смоленщины шли на восток. Крылов впоследствии вспоминал: «В этот день нам с Мишей посчастливилось. Под вечер мы встретили в лесу более сотни наших бойцов из мотомехполка. Выходя из окружения, они продвигались от Каунаса на восток со своим командиром. Красноармейцы пробирались по проселочным дорогам, по лесным просекам и тропам. Громоздкую технику, орудия воины закопали в лесных тайниках. Оставили только винтовки, пулеметы. Командир полка, кажется, Майоров, расспросив, кто мы и куда идем, согласился взять нас с собой» [264] . Вместе с мотострелками авиаторы перешли линию фронта в районе г. Белый и после трехдневной проверки в местной комендатуре возвратились в свой полк. Упомянутым же Майоровым был, с вероятностью 90–95 %, майор Иван Тимофеевич Майоров, командир 1-го батальона 5-го мотострелкового полка. Впоследствии он командовал отдельным разведбатальоном 30-й армии, пропал без вести в октябре — декабре 1941 г.

У меня сложилось впечатление, что никто и никогда не оценивал эффективность действий дивизии Ф. Ф. Федорова, словно и оценивать было нечего. Сослагательное наклонение не слишком поощряется в реальной истории, но уже де-факто существует «альтернативная история». Представим себе, что никакой советской танковой дивизии в Алитусе нет. 39-й моторизованный корпус без боя берет мосты через Неман и продолжает движение в восточном направлении. Вечером он вступает в Вильно, на следующий день проходит Сморгонь, Ошмяны, Молодечно, Вилейку. Утром 24 июня 39-й МК выходит к не занятому войсками Минскому УРу, то есть значительно раньше, чем это определено планом «Барбаросса». Задержав его на Немане на десять часов светлого времени суток (это только 22 июня), 5-я танковая дивизия внесла бесценный вклад в то, чтобы «блицкриг» начал давать сбои уже в первый день войны. Кто знает, каковы были бы последствия и масштабы катастрофы, выйди 39-й МК к Смоленску 1 июля?

В книге А. Драбкина «Я дрался на истребителе. Принявшие первый удар. 1941–1942» проливается некоторый свет на 236-й авиаполк. А. Е. Шварев был переведен в него из Каунаса, из 31-го ИАП 8-й смешанной авиадивизии, на должность командира звена. 20 июня, в пятницу, он вместе с авиатехником вернулся в Каунас, чтобы получить и перегнать в Алитус учебный самолет У-2. В субботу выяснилось, что командира 8-й САД полковника В. А. Гущина, который мог дать разрешение на вылет, на месте нет, будет он только в воскресенье. Авиаторы заночевали у друзей в бывшем своем 31-м полку, а утром 22-го их разбудила стрельба зенитной артиллерии.

Шварев вспоминал: «До этого проходил слух, что будут учения. Мы так и решили сразу, что начались учения. Но с нашего дома был виден каунасский аэродром. Рядом с аэродромом располагался мясной комбинат. И я вдруг увидел зарево и говорю: „Братцы, это не учения, смотрите, ангар горит“. Сбежавшиеся на аэродром летчики и техники выкатили из горящего ангара истребители Миг-1 и самовольно (командования не было) парами вылетели на патрулирование». Во время второго вылета лейтенант А. Е.Шварев сбил бомбардировщик Хе-111, лично видел падение самолета в Неман, но победа не была подтверждена из других источников, и ее ему не засчитали. Техник в это время усиленно чинил получивший повреждение «кукурузник», и после окончания ремонта летчик намеревался вылететь наконец-то в Алитус. «Я все спрашивал техника: „Как там самолет, готов?“ — „Нет“. — „Готов?“ — „Нет“. Наконец говорит, что готов. Я сажусь в самолет. Он крутит винт, но тут подъезжает „эмка“, из нее выходит командир нашего 236-го полка Антонец. Реглан весь в крови. „Ты куда?“ — спрашивает, немного гнусавя. Я растерялся: „Как куда?“ А он на меня: „Куда тебя черт несет, там уже немцы!“ Если бы чуть раньше я взлетел, то попал бы прямо в лапы к немцам. Оказалось, что, когда он ехал в Каунас, их обстреляли, шофёра убили, но сам он сумел вырваться. Из полка под Каунас прилетело только 6 самолетов, остальные 25 были повреждены, и их пришлось сжечь». Видимо, произошло это уже после того, как мотострелковый полк 5-й танковой дивизии выбил немцев с алитусского аэродрома и закрепился на нем.

Неудачный для советских войск результат боев на Немане был предопределен относительно быстрым захватом немцами мостов в районе Алитуса. Они были своевременно подготовлены к взрыву саперами 4-го ПМП РГК (понтонно-мостового полка), но вечером 21 июня и в ночь на 22-е ими же разминированы по распоряжению представителя штаба ПрибОВО. Поэтому, когда командир 5-й ТД приказал взорвать мосты, сделать это не удалось. Бригадный комиссар Ушаков писал о младшем лейтенанте из 4-го ПМП, который доложил им, что взрыв должен быть произведен только после прохода всех частей 128-й и 33-й дивизий. Здесь в воспоминаниях старых солдат возникают некоторые несоответствия. Утверждают, что приказ отдавал полковник П. А. Ротмистров, но выполнить его не удалось. Более того, среди толп отступавших через мосты военнослужащих, а возможно, и саперов, возникли (явно не без помощи вражеских агентов) слухи, что полковник этот — немецкий шпион, так как у него, дескать, «старорежимная» фамилия. Поэтому они, под угрозой применения оружия, просто не давали устанавливать заряды. Но П. А. Ротмистров не мог командовать дивизией в Алитусе, ибо он давно уже сдал ее Ф. Ф. Федорову и вступил в должность начальника штаба 3-го мехкорпуса. Так что здесь налицо появление некоторой путаницы, выглядящей, правда, вполне вероятной в той ситуации. Еще один приказ о взрыве мостов через Неман командир 4-го ПМП майор Н. П. Беликов получил от начальника инженерных войск 11-й армии Фирсова уже в 14 часов дня. Но к этому моменту за обладание ими уже шла отчаянная схватка. Мосты остались невредимыми, а подрывники были даже захвачены немцами в плен [266] .