Та покачала головой.

Он сделал глоток. Виски неразбавленное. В нем нет ни капли воды. Чисто мужской напиток.

– Это твой перчаточник? – спросил Себастьян, почувствовав, как приятное тепло разливается по телу.

– Четыре, мадам, – сказал бесцеремонный посетитель, не обращая внимания на Себастьяна, что было верхом неприличия. – Четыре, в том числе один, которого вы потеряли. Это совпадает с тем, что утверждает ваш индивидуальный гороскоп.

– Сэр Персиваль – предсказатель судьбы. – Элинор внимательно разглядывала свою ладонь. – Герцогиня не принимает ни одного важного решения, предварительно не посоветовавшись с ним.

– Мадам и ее светлость слишком великодушны, – с благодарной улыбкой отозвался сэр Персиваль.

Увидев недоверие в глазах мужа, Элинор метнула в него взгляд, полный упрека, а затем отвернулась. Себастьян смотрел на ее опущенную голову, на влекущие жемчужно-белые плечи.

Что имел в виду этот человек, называя цифру четыре? Четыре чего или кого? Четыре любовника? Четыре письма? Четыре мужа?

«В том числе один, которого вы потеряли».

Себастьяну хотелось узнать, что этот шарлатан разглядел в будущем Элинор.

Прорицатель пробормотал какое-то заклинание. За каминной решеткой плясали веселые языки огня.

Элинор снова подняла глаза на Себастьяна. На этот раз она смотрела на него радостно, словно только что узнала счастливую новость.

– Что за чепуха? – пробормотал Себастьян себе под нос. – Сколько это может продолжаться?

– Сэр Персиваль, – с обворожительной улыбкой сказала Элинор, – может, мы продолжим в другой раз?

– Как хотите, мадам. Необходимо принимать во внимание влияние, как темных, так и светлых сил.

Долговязый гость собрал листы бумаги с расчетами и чертежами гороскопов и надел плащ. Когда звездочет ушел, Себастьян обратился к жене.

– Должен признать: сегодня ты застала меня врасплох.

Элинор с трудом удержалась от надменной улыбки. Если бы ее так не переполняло самодовольство, она бы наверняка заметила, что Себастьян что-то затевает. Ну что же, видимо, за эти несколько лет разлуки она потеряла навык общения с мужем. Что-то упустила.

– Так, значит, ты не расстроился, что я отыскала письмо первой? – с ликованием в голосе спросила Элинор.

Себастьян понимал, что его долг – отплатить Элинор той же монетой. Он расстегнул жилет. Ему всегда становилось жарко в присутствии супруги.

– Разумеется, расстроился. – Себастьян нахмурился. – Но главным образом из-за того, что ты посещаешь пользующиеся дурной славой районы Лондона, где появляться опасно. Надеюсь, раньше ты там не бывала.

Элинор на мгновение задержала взгляд на расстегнутом жилете Себастьяна, а затем покачала головой. Ей хотелось избежать обсуждения этой темы, если это возможно.

Увидев, что она нервничает, Себастьян догадался, что его жена хочет скрыть, что часто бывала в местах и похуже этого. И почему только Уилл потакал Элинор и помогал в ее тайных проделках?

– Я… Мы… У нас служит одна женщина, которая работает горничной в одном из домов в том квартале, – тщательно подбирая слова, осторожно сказала Элинор. – Я заходила туда разок-другой.

Себастьян отвел глаза. Судя по тому, как насторожилась жена, она не понимает, почему он затеял этот разговор и хочет это выведать.

– Тот факт, что женщина служит в таком опасном районе, не делает ей чести, – изрек Себастьян, а затем добавил, снова подняв глаза на Элинор: – Более того, это характеризует ее определенным образом. Ты не находишь?

– Возьму на себя смелость утверждать, что моральные качества Мэри не подлежат сомнению. Она четыре года работала у моего отца, а после этого еще шесть лет у меня. Не говоря уже о том, что человек не всегда волен выбирать, с кем общаться.

– Зато человек может выбирать достойных друзей. В самом деле, Элинор. Кто такие эти люди, которых ты приводишь в наш дом? Какие-то сомнительные гадалки, бездарные художники-портретисты. Скажи, кого я застану в нашей гостиной завтра? Ты пригласишь в наш дом труппу бродячих цирковых акробатов или цыганский табор?

– Я бы так и сделала, но боюсь, что всем здесь не хватит места. Из-за того, что во время твоего последнего визита ты зачем-то заказал тот ужасный громадный письменный стол, который занимает полкомнаты.

– Вот как? – раздраженно спросил Себастьян и снова потянулся за стаканом. – Ты называешь приезд мужа домой «визитом»?

– Ах, прости. Ну, разумеется, ты прав, – широко улыбнулась Элинор. – Просто я сделала этот вывод на основе печального многолетнего опыта общения с тобой. Или отсутствия такового.