С таким багажом жизненного опыта Иван Владимирович и вступил в июле 1941 года в должность начальника ВОСО Красной Армии. Он был крепким физически и стойким духовно человеком, энергичным, знающим свою профессию, талантливым руководителем, большим патриотом Родины. Поэтому и выдержал все испытания. Прежде всего он создал эффективную систему управления воинскими перевозками. В то время на учете ВОСО единовременно находилось до 1700 эшелонов с войсками и до 12 000 транспортов с воинскими грузами.

В летние месяцы под воздействием вражеской авиации оказывалось до 22 железных дорог. Были приняты меры по организации и планированию воинских перевозок, все они передавались в ведение исключительно службы ВОСО, где были заведены карты-схемы, на которые наносились данные отдельно по оперативным и снабженческим перевозкам. Эти данные ежедневно докладывались соответственно в Генеральный штаб и в Тыл Красной Армии.

Четкий порядок организации работы положительно сказался на общей обстановке. Только для развертывания и сосредоточения на театр военных действий летом и осенью 1941 года были доставлены из внутренних округов 291 стрелковая дивизия, 94 стрелковые бригады и свыше 2 миллионов человек маршевых пополнений. В 1941–1942 годах по предложению Ковалёва были построены новые железнодорожные линии: Кизляр — Астрахань, Сызрань — Саратов, Кабожа — Чагода, Неболчи — Зарубино.

Иван Владимирович был последовательным и принципиальным руководителем. Когда в период отступления советских войск в 1942 году в ГКО был внесен на рассмотрение вопрос о расформировании железнодорожных войск и переводе их в стрелковые войска, которым требовалось пополнение, Ковалёв решительно выступил против этого, заявив, что если завтра нам придется наступать, то без восстановленных железных дорог наступательные операции невозможны, и его мнение было поддержано Сталиным.

Кстати, уже в бытность Ковалёва наркомом путей сообщения, в ноябре 1944 года, когда наши войска начали боевые действия в странах за пределами границы, ГКО по предложению Кагановича принял решение о восстановлении всех заграничных дорог только с западноевропейской шириной колеи (1435 мм). Решение было уже утверждено Сталиным.

Но Ковалёв счел необходимым убедить членов ГКО и самого Верховного главнокомандующего, что если это произойдет, то будет просто невозможно обеспечить возросший объем перевозок. Поэтому, предложил он, необходимо произвести перешивку в полосе каждого фронта хотя бы одного направления на советскую колею (1524 мм). И Сталин, что бывало нечасто, отменил прежнее решение ГКО.

Ковалёв не был кабинетным работником. Он нередко появлялся на фронтах, поддерживал тесные контакты с их командующими. Работавшие с ним вместе офицеры рассказывали, что он на месте, на больших узловых станциях в период массовых воинских перевозок быстро и оперативно решал возникавшие вопросы. При этом не придирался к мелочам, с пониманием относился к трудностям работы на линии.

Сталин, хотя и имел обыкновение строго спрашивать за различного рода ЧП на «железке», доверял Ковалёву. В течение всей войны между ними была прямая, как бы теперь сказали, без посредников, связь.

Известно, что Сталин имел обыкновение работать до глубокой ночи и на заслушивания к нему каждый вечер являлся определенный круг лиц, начиная с начальника Генерального штаба. Ковалёву, как правило, доставалось позднее время — 2 часа ночи. О чем шел разговор Верховного с главным «путейцем» страны? Конечно, о железнодорожных, морских и речных перевозках, причем предельно конкретно, с точностью до воинского эшелона, времени убытия и прибытия в назначенное место, причинах тех или иных задержек, мерах по их устранению. Ковалёв всегда имел при себе две текстовые сводки по итогам дня, но и без них все знал на память, а она у него была выдающаяся.

Сталин однажды, выслушав устный доклад со множеством цифр и названий и станций, улыбнувшись в усы, сказал:

— Проверять не надо?

— Можно проверить…

Неизвестно, проверял Верховный или не проверял, но больше таких вопросов не задавал…

Уже после Великой Отечественной войны, в 1948 году был неожиданно освобождён от должности министра путей сообщения — видимо, кто-то что-то наговорил Сталину [в апреле 48-го был обвинен в «ошибках при расходовании государственных средств, а также в деле подбора кадров»]. Иван Владимирович стал уполномоченным Совета Министров СССР и был отправлен в «почетную ссылку» советником в Китай. Но он успешно и там выполнил свою миссию.

Закавказский фронт был сформирован на базе одноименного военного округа в августе 1941 года, между тем как активные боевые действия, вошедшие в историю как битва за Кавказ, начались почти через год — 25 июля 1942-го. Не нужно, однако, думать, что все это время войска фронта пребывали в пассивном ожидании подхода врага. Они, во-первых, готовились к обороне Кавказа, а во-вторых, участвовали в двух имевших в то время важнейшее значение, но ныне фактически позабытых операциях: «Ориент», связанный с вводом наших войск в Иран в августе 1941 года, и в Керченско-Феодосийской десантной операции декабря 1941-го — января 1942 года. Фронт был переименован в Кавказский, «разделился» на Крымский фронт и Закавказский военный округ, а затем был воссоздан вновь на базе того же округа в мае 1942 года.

Один из военачальников, принимавших участие в тех событиях, — генерал-лейтенант инженерных войск Александр Иванович Смирнов-Несвицкий (1900–1970), который в конце 1940 года в звании полковника был назначен начальником инженерного управления Закавказского военного округа. Летом 1941-го он осуществлял инженерное обеспечение операции «Ориент», а в декабре убыл в Крым. Смирнов-Несвицкий оставил незаконченные воспоминания. Их фрагмент, относящийся к первому военному августу, дает достаточно яркую характеристику людей и событий.