Прозрачная тьма: Собрание стихотворений
вернуться

Сумбатов Василий Александрович
Шрифт:

СУД ОБЩЕСТВА

Для русско-римских «высших сфер» Еще не писано законов, – Самовлюбленных пустозвонов Они являют нам пример. Непогрешимые во всем, К чужим делам они суровы И осудить тебя готовы, Коль ты идешь своим путем. Будь ты ученым иль святым, Будь ты поэт, художник, воин, – Тогда лишь ты похвал достоин, Когда во всем послушен им. Их сплетни виснут над тобой, Коль ты над спесью их смеешься И в три погибели не гнешься Пред их зазнавшейся толпой. Коль иностранным языкам Ты свой родной предпочитаешь И по-французски не болтаешь Среди природных русских дам, Коль ты, ценя семьи уют, Всегда бежишь от сборищ шумных, То в списки диких и безумных Тебя, наверно, занесут. Коль ты стыдишься залезать В американские карманы И не пригоден на обманы, Чтобы пособья получать, Коль ты с развратом не знаком, Не блещешь в «сферах» модным танцем, Тебя ославят самозванцем И, может быть, большевиком. Но попадешь ты сразу в тон, Коль гибкой совестью владеешь И зад выпячивать умеешь, Танцуя дикий чарлестон. Коль ты наушником рожден И наделен душой лакейской, То в мире подлости житейской Ты скоро будешь вознесен. Тебя в пример поставит «свет», И престарелым генералам Откажут в ссуде со скандалом, – Чтоб ты по моде был одет, Чтоб мог глядеть ты свысока На мелкий беженский народец, Забыв, что сам ты, злой уродец, Не стоишь даже пятака. Тебя введут в салоны те, Откуда в жизнь исходит мода, Где гнусность модного урода Предпочитают красоте. Тебя прославит шепот дам: «Он – comme il faut! Он – бесподобен!» Хотя для дела ты негоден, Хоть ты из хамов – первый хам!

«Ты знаешь ли тот край, где комары грохочут…»

Ты знаешь ли тот край, где комары грохочут, Вздыхает пулемет и контрабас шуршит, Где скрипки лязгают и устрицы хохочут? – Ты знаешь этот край, куда сослать спешит Гонитель новизны несчастного поэта, Дерзнувшего отнять невинность у сонета? Ты знаешь ли тот край, где пишутся сонеты Без соблюденья форм, терцины – без цезур, Где превращают ямб в цыганские куплеты, Из стриженых колонн готовят каламбур? Не знаешь? – Ну, тогда, коль не боишься брани, Сумбатова спроси, а то и Персиани.

ВЕСНА

Растаял снег, ушли морозы, Свободны воды, дни ясны, – С природы цепи зимней прозы Сняла поэзия весны. Веселый жаворонок песней Вещает миру, как пророк, Что с каждым мигом всё чудесней Вскипает жизненный поток. Душа поэта песне внемлет И слышит, радости полна, Что Божий мир уже не дремлет, Что нет следов былого сна, Что оживают лес, и горы, И отдохнувшие поля, Что в изумрудные уборы Поспешно рядится земля, Что лаской солнечною встречен Новорожденный каждый лист, Ручей, как юноша беспечен, Шумлив, стремителен и чист, Что всюду, где закрасовался Душистый первый стебелек, – С пчелой не раз уже встречался Пугливый пестрый мотылек, Что до положенного срока Над миром царствует весна, И песнь пернатого пророка Ее красой вдохновлена.

МОРЕ И РЕКИ

Покорны разуму природы, В моря уже который век Со всех сторон стремятся воды Неисчислимых пресных рек, Но не преснеют бездны моря, И океанская волна, С волной речной веками споря. Как встарь, горька и солона. Веленью Божию покорна, Извечно радости река, Светла, тепла и животворна, Стремится в жизнь издалека. Но радость в жизни незаметна, Ватной скорбей поглощена, И жизнь, как прежде, беспросветна, Мутна, горька и холодна.

НЕДОБРЫЕ ПРИМЕТЫ

Там, где река, порывисто бурлива, Блестит, как меч в руке богатыря, Над крутизной кремнистого обрыва Как жар горят кресты монастыря. Порхают звуки пения в ограде, Торжественно гремит в соборе хор, А за оградой в сумрачной прохладе Как будто дремлет старый, хмурый бор. Навстречу диким полчищам враждебным Недавно здесь прошла царева рать, И выходила с пением молебным Вся братия героев провожать. Заря кровавой краскою кропила Вершины сосен в сумрачном бору, Река бурливо волны торопила, И каркали вороны не к добру. Вверху в тревожном трепете вершины Бойцам грозили горестной судьбой, Но радостно и бодро шли дружины Под гром литавр и барабанный бой. Три дня кровавым пиром угощала Родная рать непрошеных гостей, Но инокам молва не возвещала Ни радостных, ни горестных вестей. И братия в соборе шлет моленья О славе, о победе над врагом, Не зная про лихой исход сраженья, Не зная, что враги кишат кругом… Ой, не к добру деревьев хмурых кроны Кровавила багряная заря! Ой, не к добру проклятые вороны Раскаркались у стен монастыря! – Родная рать за родину со славой Легла на поле брани навсегда, Вдоль по Руси идет стезей кровавой Победная татарская орда!..

ВЕРА

Мы видим в жизни только тени Основ незримых естества – Пред горним храмом Божества Первоначальные ступени. Мы видим отблеск, но не свет, Мы слышим отзвуки – не звуки, А в гордой мудрости науки Разгадки тайн предвечных нет. Во храм Зиждителя Вселенной Дороги нет земным умам, Но позабудьте этот храм – Всё распадется пылью тленной. Сорвется с хаоса покров, Устои рухнут мирозданья, И не найдется оправданья Круговращению миров… Над тайной вера торжествует: Душе без Бога жизни нет! – Когда не существует свет, Тогда и тень не существует!

ДРУГУ

В степи житейской в поздний час Мы шли вдвоем среди метели, И разлучили вихри нас, И мы проститься не успели. Года промчались, и давно Метели стихли, но судьбою, Я знаю, мне не суждено Опять увидеться с тобою. Спешит к закату жизнь моя, Пуста, горька и сиротлива, Но я не плачу,– знаю я, Что ты жива, что ты счастлива. Но горько плачу я, когда Припомню, как среди метели Мы разлучились навсегда И попрощаться не успели.

СТАРЫЙ РИМ

Люблю я Рим средневековый – Порталов сумрачную сень, Решеток в окнах вид суровый, Дворов колонных тишь и тень. Люблю старинный переулок, Под аркой узкий коридор, Где звук шагов так жутко гулок, Где мрак ведет со светом спор, Люблю фонтанов неуемных Струю, звучавшую в веках, Люблю лампады в нишах темных Пред Девой с Сыном на руках, Люблю простор церквей пустынных, Где досок мраморных ряды В узорах надписей старинных Хранят минувшего следы, Где стерты узкие ступени Тяжелой поступью веков И вековые дремлют тени Под пестрым сводом потолков, Где над забытыми гробами – Остатки прошлой красоты – Когда-то славными гербами Гордятся ветхие щиты, Где древней грустью неизбывной Песчинка каждая полна И на молитве непрерывной Стоит бессменно тишина…