Прозрачная тьма: Собрание стихотворений
вернуться

Сумбатов Василий Александрович
Шрифт:

МЫ

Судьбы жестокие обманы, Болезни, холод, голод, раны, – Все испытали в жизни мы! Узнали бред и гнет тюрьмы, Тоску бессрочного изгнанья, Обид бесчисленных терзанья И безысходную нужду. Нас, как железную руду, От недр родимых оторвали. В куски дробили, расплавляли, Многопудовый ржавый вал Нас раздавил и раскатал, Пила по нас разрезом ровным Прошлась со скрежетом зубовным, Тяжелый молот кузнеца Нас бил в горячие сердца, Нас обдавали горны жаром, Но под размашистым ударом, Под тяжким валом, под огнем – Мы только крепли с каждым днем, Мы из кристаллов хрупких стали Клинками твердой, гибкой стали. Мы часа ждем, и близок он! – Когда блеснут со всех сторон Огни сигнального восстанья, – В тот час, забыв свои страданья, Мы гордо выйдем из огня, Клинками острыми звеня, Чтоб в блеске нового закала Угасший бой начать сначала, Чтоб лесом копий и мечей Восстать на наших палачей.

СТРАННИК

Я в жизни видел лишь закат, Закат блистательного дня, Я шел по трупам, средь огня, Не смея посмотреть назад, А по дороге вкруг меня Стучал свинцовый град. Господним гневом до краев Наполнен кубок жизни был, И я до дна его испил Под неумолчный бури рев. Бреду, измученный, без сил, Усталый от боев. Искал я правду много лет, – Нашел – обманы, гнев, печаль. Но сил утраченных не жаль, И свой исполню я обет. Зову людей в святую даль, Где Правды вечный свет. Пусть люди гневною толпой Кричат: «Нам правда ни к чему!» Грозят замкнуть меня в тюрьму, Клевещут с наглостью тупой. Смеюсь. Что суд людской тому, Кто прав перед собой? Покончив с давнею тоской, Сомненья верой одолев, Иду под радостный напев Наперерез волне мирской. Тому, кто видел Божий гнев, – Не страшен гнев людской.

ЭСЭРАМ, ИЗДАЮЩИМ «ВОЛЮ РОССИИ»

Вы, «Волю России» в изгнании холя, Забыли, что ваша программа – химера, Что воля эсера – России неволя, Что воля России – не воля эсера.

ЗАРУБЕЖНЫЙ ФЛОТ

Наш флот потрепан бурей был И потерял свои рули, И вот – лежит, уткнувшись в ил, На берегах чужой земли. Уже давно бы мы могли Привесить новые рули, Да сговориться трудно нам – Какую форму дать рулям. Что ни моряк, то – инженер, И всяк внушить стремится всем: Моя система не в пример Прекрасней всех других систем. Песок заносит корабли, А мы бранимся на мели, И всяк из нас, кто палку взял, – По крайней мере – адмирал. Но палка – все-таки не руль И корабля не повернет… Друзья мои, не потому ль Гниет в бездействии наш флот?

ВЕЧНЫЙ РИМ

Наш жалкий ум для жизни ставит вехи, Господний гнев сметает их с пути. Для суеты своей ища утехи, Нам истины вовеки не найти. От суеты три гордых Рима пали, И знаем мы – их жребий был жесток, – Дрожал весь мир от страха и печали, Ноне сошел с губительных дорог. Безверие, родящее гордыню, Разгул страстей, тщеславья пьяный дым Ослабили латинскую твердыню, И пал во прах могучий первый Рим. Порок царил в державе Константина, Грех расшатал подмытый кровью строй, Забыв Христа и долг христианина, Пал под мечом турецким Рим второй. Был третий Рим – преемник византийства Славянский Рим, он верой был силен, Но внес в него огонь братоубийства Коварный враг, и пал без славы он. Но есть еще для верных Рим нетленный, – Бессилен враг, бессильно зло пред ним, Он свет хранит могучий и священный, То – Рим Любви, Господний вечный Рим. К путям мирским, о братья, будьте строги, – Нет верных вех, нет знака – где свернуть. В Рим суеты приводят все дороги, В Господний Рим ведет лишь правды путь!

СВОБОДА, РАВЕНСТВО И БРАТСТВО

– Я осчастливлю все народы! – Смерть говорит, полна злорадства. – На всё и всем я дам ответ! Не будет братства без свободы, Не будет равенства без братства, Без равенства свободы нет. Лишь я одна решенье знаю, – Я примирю умы и силы: От жизни всех освобожу, Всех без различия сравняю И рядом в братские могилы На вечный отдых положу. 1932

В НАРНИ

Над ветхими башнями Нарни, Где слышен столетий полет, И солнце горит лучезарней, И ветер свободней поет, Здесь небо сияет глубоко Над бурой спаленной землей, Здесь воздух прозрачен далеко, Не скованный дымною мглой. Завидны здесь тишь и свобода В пропитанной солнцем стране, Но так незавидна природа В лениво-неряшливом сне. Повсюду кустарник колючий Разросся – и дремлет в пыли, Лишай голубеет ползучий, Оливы сереют в дали. Внизу – неприветно и дико, Вверху – там небесное дно. О, Боже! Как небо велико! Как здесь лучезарно оно! Как жаль, что не сеют здесь хлеба, Средь этих пустынных холмов! Эх! если бы здешнее небо – Да к золоту русских хлебов!

СТРАННИЦЕ

(По поводу стихотворения «Тоска больших дорог»)

Ирине Бушман
Не в нашем, не в земном краю Твой срезан посошок – Он помнит родину свою – Вдали от всех дорог. Что до дорог тебе земных? На них – и кровь, и пыль, И счет шагам ведет на них Не посох, а костыль. Нет! Слышу я в твоих словах, Что с быстрых легких ног Ты отряхнула едкий прах Тоски земных дорог. Ты не с тоской обручена, – Нет! Мрак тоски глубок! Когда, кого вела она На благостный порог? И не поверю я, что пуст Мешок заплечный твой, – В нем пища для певучих уст, В нем – песен вещих рой. Зачем же песен вольных глас Тоски не превозмог? Зачем в мелодию вплелась Тоска земных дорог? Тот, кто крылат, не ищет вех, Не ведает дорог! Пусть косит жизнь цветы утех, Друзей уносит рок, – Сирени нет, – расцвел левкой, – Так – и утех цветы; Уходит друг, – пришел другой, Но ты – осталась ты! Певцам задачи нет трудней – Как быть самим собой, Не поддаваться злобе дней, Хранить светильник свой. Тебе в безрадостные дни Дар песен вверил Бог, – Так в песнях ревностно храни Тоску по небу и гони Тоску земных дорог 1953

СОЛЯНОЙ СТОЛП

Лежат Гоморра и Содом Бесформенной недвижной грудой, Над ними соляным столпом, Как верный страж, стоять я буду. Стоять, навек окаменев За то, что видеть я посмела, Как Божья месть, как Божий гнев Не знали меры и предела. Господний преступив наказ, Я оглянулась, покидая Свой дом, когда с небес лилась На город лава огневая. Всё виденное навсегда В моих глазах, и вечно снова Я вижу то, что без следа Исчезло в пропасти былого. Я вижу рыжий пар и дым, Огонь и кипень серы вязкой И ставших факелом живым Людей в предсмертной дикой пляске. Я слышу вопли матерей, Прожженным телом защищавших От лавы маленьких детей – Невинных, зла не понимавших… Я осудила суд Творца: Несправедливо и жестоко Казнить детей за грех отца… И вдруг – блеснуло Божье око, Ударил гром, пронзила боль Мне сердце, я оцепенела, И вот – я камень твердый, соль, Но дух мой не покинул тела… Он заключен в столпе с тех пор И ждет суда – за состраданье, За небу брошенный укор, – И твердо верит в оправданье.