Книжка в магазине. На обложке изображен плачущий младенец, под ним — большими буквами написано: МУРАСАКИ ИБУКУ, ещё ниже — поменьше: ЕСЛИ ЭТО НЕ СДЕЛАТЬ ДО 13 ЛЕТ, ПОТОМ БУДЕТ ПОЗДНО.

В 29 лет впервые в жизни меня пытались принудить воспользоваться презервативом.

Ничего из этого не получилось.

Поставить «Иронию судьбы» — как «Служанок» J. Genet — чисто мужским составом.

Или сделать гомосексуальную версию — новогоднюю гомосексуальную сказку — этакую АНТИ-КОЛЯДУ счастливую.

Роман «Анна Каренина-2» написать. Где Анна Каренина — выжившая из-под поезда, выжившая из ума, безумная безногая старушенция — ездит на инвалидной коляске по Петербургу и, как граф Монте-Кристо, вырезает всех своих прежних мужиков. (Идея Анашкина С.)

Попал на день рождения к одной астрологине, Наташе, с другой астрологиней — Олей.

Весь вечер мне довелось сидеть между ними и слушать их им одним понятные комментарии на каждую реплику кого-либо из гостей.

Они тычут в тарелку вилками и за спиной у меня шушукаются:

— КОЗЕРОГ, чего ты хочешь!

— УРАН В МИНУСЕ, понимаешь, да?

— МЕРКУРИЙ отсасывает...

— ВЕНЕРА у него в 12 ДОМЕ?

На секунду на салаты отвлекаются:

— Хрен?

— Редька... — И опять за своё.

Название нового публичного дома: АССОРТИ.

Два НОВЫХ РУССКИХ, бывших одноклассника, встречаются в ресторане.

Один лежит пьяный, лицом в тарелке с красной икрой.

Другой, проходя мимо, спрашивает: — Ну как жизнь?

Первый на минутку находит силы оторвать морду от тарелки (проникновенно, но еле ворочая языком):

— УДАЛАСЬ!..

Иду по улице мимо троллейбусного кольца на ул. Малышева. Мимо проезжает троллейбус, в котором сидит Володя Локтев и истошно машет мне руками, желая сообщить что-то ужасно важное.

Смотрю и не понимаю — бежать мне за троллейбусом или не бежать... Остановка-таки довольно далеко. Ладно, иду дальше.

На том же самом месте в следующем троллейбусе вижу художника Елового, который тоже сначала машет мне руками, тычет пальцем себе в часы, потом тыкает на меня, а потом ещё — куда-то вдаль. Смотрю ему вслед, ничего опять понять, однако, не могу, недоумённо провожаю взглядом и этот троллейбус.

Все-таки, думаю, я ещё, оказывается, нужен людям!

Невидимые миру слёзы: с 5 июля в доме нет горячей воды, и вот уже неделю для экономии времени я моюсь холодной.

Встречаю давно не виденного мной Гену Шаройкина.

— Что ж, — говорю, — засранец-такой, не звонишь-не заходишь, даже на свадьбу свою не пригласил?

— Это ты, — говорит, — ЗАСРАНЕЦ! Звоню тебе по телефону, который ты мне когда-то давал, спрашиваю Шабурова, а мне отвечают: никакого Шабурова здесь нет, а вот девушек, если пожелаете, можем вам прислать.

Лена В. повернулась ко мне ушком, и мне захотелось поцеловать её в это самое ушко, но я лишь шумно сглотнул слюну.

С шумом спущенной в унитаз воды.

Когда я когда-то познакомился со Славой Курицыным и его тогдашней женой Мариной Гордиенко, то свел её в тот же вечер по телефону со своим приятелем Лёшей Гордиенко, её однофамильцем. После чего на вопрос: почему у вас-де с мужем разные фамилии, Марина стала отшучиваться:

— Зато с любовником одинаковые!

(Наподобие стихотворения.)

Ехал к Томе на СГТРК с чувством некоторого дискомфорта — непомерно для меня рано, к 10 часам, когда я обычно ещё сплю, и когда в кишечнике только формируется ПЕРВАЯ УТРЕННЯЯ КОЛБАСКА.

Во время модного показа в ТЮЗе пробираюсь по рядам в туалет. Выхожу в безлюдное фойе и спускаюсь в безмолвный-стерильный туалет. Напоминая сам себе героя какого-нибудь шпионского фильма. Спецслужбам опять не удалось зафиксировать закладку очередного моего контейнера с шифрограммами.

В троллейбусе вместе с бабушкой едет мальчик, у которого голова замотана полотенцем — наподобие чалмы.

Старушки вокруг дивятся и спрашивают, что это у него на голове. А он вместо ответа кокетничает: