– Где здесь подземное озеро? – спросил он, забыв поздороваться.

Согласные звуки его латыни отразились от стен и, срикошетив, заметались по нефу.

У священника ушло несколько минут на то, чтобы понять, о чем его спрашивают.

– Подземное озеро? – осторожно переспросил он.

Доминиканец ткнул пальцем, указывая на дверь за алтарем:

– Куда она ведет?

Священник припомнил девушку, приходившую сюда осенью прошлого года, говорившую загадками и под конец застывшую в его временной кладовой, будто и впрямь ожидая обнаружить там лестницу, ведущую в неизведанные глубины и лабиринт из катакомб и фантастических гротов. В его маленьком нерешительном мозгу возникла мысль, не подшучивает ли над ним Господь или кое-кто другой, посылая ему каждые несколько месяцев очередного сумасшедшего.

– Никуда, – ответил он наконец. – Чем я могу помочь тебе, брат?

Доминиканец огляделся. Священник почувствовал, как под этим плавающим взглядом за мутными стеклами очков у него на затылке зашевелились волосы.

– Есть ли здесь еще какая-нибудь дверь?

– За алтарем? Нет; эта ведет к ризнице, а это северный боковой выход, но, разумеется, они не находятся за…

Священник повернулся к посетителю, который уже двинулся к проклятой двери, и побежал за ним.

«– Так чем я могу помочь тебе, брат?

Доминиканец затряс дверь.

– Отопри ее.

– После того, что случилось в прошлый раз, я приказал повесить на нее замок. – Священник беспомощно развел руками. – Я просыпался по ночам оттого, что мне чудилось, будто кто-то лезет наружу из моей кладовой и ищет какие-то пещеры – все в таком роде.

– Пещеры? – резко повернулся к нему доминиканец. – Пещеры, а в них озеро?

– Это моя кладовая, – повторил священник.

– Где ключ? Отопри ее!

– Мне очень жаль, но там всего лишь моя кладовая и ничего более, – заявил священник, но потом подумал, что его слова прозвучали слишком уж резко для разговора со слугой Божьим, и повторил: – Мне очень жаль.

Доминиканец снова потряс дверь, застонал и пнул ее ногой.

– Спокойствие, только спокойствие!

Священник торопливо зазвенел связкой ключей, которую носил на поясе. Там висело три ключа: от церкви, ризницы и кладовой. Он засунул по очереди оба неподходящих ключа в замочную скважину и наконец торжествующе вставил в нее нужный. Дверь отворилась; доминиканец нетерпеливо схватился за створку и широко распахнул ее. Прохладный бесстрастный свет безлюдного вечернего нефа просочился в отверстие, осветил первую пару ступенек, прополз по неровному, грязного цвета полу, покрытому мозаикой трещин, и явил взору кучку вялых овощей в углу.

– Ну вот! – воскликнул священник, подождал ответа и снова сказал: – Мне очень жаль.

Доминиканец одним прыжком преодолел ступени и в сердцах топнул ногой по полу. Священник услышал, как он тяжело вздохнул.

– Если там, внизу, и вправду что-то есть, – заявил священник, которому только что пришло в голову, что отделаться от сумасшедшего можно, лишь соглашаясь с его бредовыми идеями, – то оно так же надежно запечатано, как если бы лежало в тайном архиве Ватикана.

Доминиканец вздрогнул.

– Что? – выдохнул он. – Что ты сказал?

Священник испуганно икнул и решил ограничиться молчанием и доверчивой улыбкой. Доминиканец сел на последнюю ступеньку и уронил голову на руки. Спустя некоторое время священнику послышался звук, напоминающий хихиканье. Монах смеялся. Он резко развернулся и искоса взглянул на священника. Потом одним движением снял очки, протер их кончиком капюшона (правда, это не улучшило их состояния), снова водрузил на нос и заявил:

– Она в безопасности. На это уйдут годы, и до тех пор она в безопасности.

Похоже, он был счастлив.

– У меня есть ключ, – ничего не понимая, сказал священник, надеясь, впрочем, убедить посетителя, что она– чем бы онани являлась – в полной, абсолютной безопасности.

Доминиканец промолчал. Очень медленно улыбка сползла с его лица.

– Что ты там говорил? Про какой-то «прошлый раз»?

– Да, – подтвердил священник, стараясь, чтобы голос его звучал беззаботно. – В прошлый раз одна девушка хотела спуститься по лестнице. Она спрашивала меня о том же, о чем и ты. – Неожиданно в его мозг закралось подозрение. – Ты ее знаешь?

Доминиканец поднялся по лестнице. Священник не заметил. когда он успел встать со ступеньки, заглянул в глаза Сорванцу и начал медленно пятиться. Доминиканец не остановился. Священник наскочил спиной на алтарь и замер – верхняя часть его тела сильно отклонилась назад, в то время как доминиканец угрожающе придвинулся к нему, так что они почти соприкасались носами. Священник услышал, как захрустел его позвоночник.

– Кто она? – прошипел монах.

Священник решил, что пришел его последний час.