Лиза вернулась в Англию, так как внезапно мадам д’Овернь решила провести несколько недель в Париже со старой подругой. Две единственные нити, связывавшие ее с доктором, были разорваны и она практически его не видела.

Мэри Ван Лун, которая посещала почти все те дома в которых бывал доктор, говорила, что он теперь редко появляется там. Казалось все больше дел занимало его в клинике, и те немногие часы свободного времени, что у него оставались, он посвящал Карле Спенглер. А Карла обдумывала вторую поездку в Америку и пыталась уговорить его сопровождать ее!

— Может быть, это будет их медовый месяц? — думала Вирджиния.

Но прежде чем уехала Лиза и мадам д’Овернь улетела в Париж, в который была влюблена, Вирджиния встретилась с ним во время чая в доме тетушки Элоизы.

Он вошел, когда они приступили к аккуратным бутербродам и маленьким пирожным, которыми тетушка Элоиза снабдила их ради такого случая, и согласился на чашку чая, которого, однако не выпил. Он был особенно мил с Лизой и сидел рядом с нею на одном из полосатых диванов, надавал ей множество полезных советов о разнообразных вещах, которые ей следовало или не следовало делать в ближайшем будущем. Он убеждал ее упорно продолжать упражнения и советовал ей быть терпеливой и немного подождать, прежде чем приниматься за серьезные репетиции на пианино, предупреждая ее с улыбкой в глазах, что он будет ждать от нее приглашения на первый сольный концерт, и добавив, что если это будет в человеческих силах, он обязательно будет присутствовать среди ее слушателей.

Лиза была переполнена благодарностью. Она была такой счастливой, веселой и уверенной в своем будущем.

Только Клайв Мэддисон, стоявший у окна и угрюмо смотревший в сад, казалось, не разделял ее уверенности.

Вирджиния, к которой доктор Хансон едва обратился с одним словом, через какое-то время тоже подошла к окну, и Клайв толкнув стеклянные двери пригласил ее выйти вместе с ним. Они сошли вниз по лестнице к лужайке.

Клайв затянулся сигаретой и вдруг швырнул ее, не докурив, в цветочную клумбу. Потом он, нахмурившись, достал свой портсигар и протянул его Вирджинии, но она покачала головой.

— Нет, спасибо, — сказала она. Потом она укоризненно обратилась к нему: — Вы слишком много курите, Клайв! Особенно в последнее время, как я заметила, даже кончики пальцев у вас уже начинают желтеть. И, кроме того, это дорого.

— Да, — согласился он, — это чертовски дорого. Все дорого, когда вы едва зарабатываете себе на жизнь, как же тут еще содержать… жену!

Он выглядел хмурым.

— Мне очень жаль, — пробормотала Вирджиния, тронутая какой-то безнадежностью в его голосе, которой там никогда раньше не было. — Вы с Лизой расстаетесь просто добрыми друзьями или надеетесь на какое-то будущее?

— Мы определенно не расстаемся друзьями, — сказал он, — и собираемся встретиться так быстро, как только это можно будет организовать! — он вдруг замер и посмотрел на нее, глубоко засунув руки в карманы. — Вирджиния, вы единственный человек, который может нам помочь, и у меня есть ваше обещание сделать все, что в ваших возможностях!

— Так что? — она подняла глаза на него. — Каким образом я могу помочь вам?

Он взял ее под руку, оглянувшись назад через плечо, чтобы убедиться, что за ними никто не идет, и привел ее в зеленую беседку, выглядывавшую на озеро, где их едва ли кто-нибудь мог побеспокоить.

— Я скажу вам, — произнес он, подвигая к ней стул и садясь на другой около нее. — Я хочу, чтобы завтра вечером вы поужинали со мной в «Милано». Лиза улетает утром и я рад этому, потому что сейчас она не готова встретиться с тем, что может оказаться неприятным.

— Я вполне с вами согласна, — сказала Вирджиния.

— Но разве есть какая-то неприятность, с которой она может встретиться?

— Ну, это не совсем вероятно, но… — он почти с печалью улыбнулся Вирджинии. — Мне не хотелось бы все рассказывать вас сейчас, — признался он, — но завтра я ожидаю одного гостя, который остановится в «Милано» — гостя из Англии. Если бы Лиза была готова на сто процентов, я был бы в восторге, если бы она смогла встретиться с ним, и я не могу представить себе ни одного мужчину — и меньше всего того, кто когда-то был очень впечатлительным, если не сказать большего, если верно все то, что я о нем слышал! — которого Лиза не свела бы с ума своими огромными темными глазами. Когда мы встретились в первый раз, они напомнили мне глаза испуганной нимфы. Она так полна странного, не от мира сего очарования и прелести…

— Да-да, — сказала Вирджиния, прерывая его не потому, что ей не хотелось слушать перечисление разнообразных качеств ее сестры, но потому, что у нее было такое чувство, будто их отсутствие будет замечено и неправильно истолковано. — Но к чему вы ведете? Не говорите мне, что я должна сыграть роль Лизы?

— Конечно, нет, — сразу уверил ее Клайв. — Но как сестра Лизы — настоящий представитель ее семьи… — но тут он замолчал и покачал головой. — Мне нужно, чтобы доверяли мне, и я обещаю, что мой план абсолютно прост, и ни в коей мере не обернется против вас. А вы можете оказать мне неоценимую услугу и, что должно быть для вас еще важнее, Лизе…

— И все, что от меня требуется, это поужинать завтра вечером с вами в «Милано»?

— Да, поужинать со мной и… моим приятелем!

Вирджиния быстро соображала. Она легко могла бы получить выходной вечер, и ее в некотором роде заинтриговало это странное приглашение, а для Лизы она сделала бы все, что в ее силах. Но «Милано»! «Милано» был фешенебельным отелем, а теперь был самый разгар сезона, так что же ей надеть?

Она подумала о своем черном платье, но оно могло оказаться слишком шикарным для простого ужина.