Шрифт:
— Ну это не так страшно, — небрежно сказала она. — Наши учителя очень пассивны.
— Я слышал, что вы, образно выражаясь, держите их всех в ежовых рукавицах? — с улыбкой спросил Константин Семенович.
— Уже слышали?
— Да. Рукавички придется снять, Ирина Дементьевна. Обязательно!
— Но тогда они и расползутся в разные стороны! — с таким презрением заметила завуч, что Константин Семенович невольно и очень внимательно посмотрел в глаза молодой женщине. Она чуть нахмурилась, но выдержала взгляд.
— Ирина Дементьевна, скажите мне, вы замужем?
Вопрос застал врасплох, и она почему-то смутилась:
— Странно. Это тоже имеет отношение к делу?
— Косвенно — да!
— А почему так вдруг… У меня в личном деле лежит анкета…
— Для отдела кадров!
— Но почему вас это интересует?
— Потому что у вас травма, и она мешает вам…
Всё что угодно ждала молодая женщина от нового директора, но только не такой проницательности.
— Не будем об этом говорить, Константин Семенович, — невольно опустив глаза и покраснев, проговорила Ирина Дементьевна. Через минуту справившись со своим смущением, она снова подняла глаза. — Признаюсь честно, вы меня очень поразили.
— Ну хорошо! Поговорим в другой раз. Но поговорим обязательно. Я беру с вас слово, что вы сами придете, когда появится потребность и, конечно, настроение…
23. Без названия
Трамвай заскрежетал на повороте, и на лицах пассажиров заиграли солнечные блики от колонн Исаакиевского собора. На следующей остановке нужно было сходить, и Константин Семенович встал.
— Но я надеюсь, что вы не будете требовать от меня беспрекословного, слепого подчинения? — щурясь от яркого света, спросила завуч.
— Слепого нет, беспрекословного — иногда! — с улыбкой ответил Горюнов, протягивая руку. — А вообще я буду просить вас, Ирина Дементьевна, как можно придирчивей относитесь ко всем нашим затеям. Критикуйте. Продумайте и критикуйте, не стесняясь в выражениях. Я никогда не обижаюсь на дружеские замечания в любой, даже грубой форме. Но перед коллективом в первое время мы должны выступать как единомышленники. Первое время! — повторил он и, задерживая руку молодой женщины, чуть наклонившись, тихо прибавил: — Хорошо иметь соратника по борьбе, друга, которому бы верил, как самому себе. Правда? Я всегда мечтал о таком.
— И не имели? — так же тихо спросила она.
— Женщины — нет.
— А жена?
— Жену приходится щадить. Она слишком близко к сердцу принимает малейшие неприятности. Мне выходить…
— Вы в милицию?
— Да. Нужно закончить кое-какие дела! — со вздохом ответил Константин Семенович и направился к передней площадке.
Прошла минута, и трамвай тронулся.
Взглянув в окно, Ирина Дементьевна увидела переходящего Невский Горюнова с палочкой, и почему-то ей до колючей боли в глазах стало жалко этого человека. «Оглянется или нет?» — подумала она.
Константин Семенович дошел до фонарного столба, остановился и, повернувшись, стал смотреть на проходящий мимо трамвай. Увидев завуча, кивнул головой. Ирина Дементьевна в ответ подняла руку и махала ею, пока трамвай не свернул к Дворцовому мосту.
«Фу, как девчонка», — спохватилась она и, спрятав руку, смущенно оглянулась на соседей. Никто не обращал на нее никакого внимания.
«Удивительный человек, — думала она о Горюнове. — Четыре часа пробыла с ним, а как будто встретила старого знакомого, близкого друга, с которым давно не виделась».
Молодой женщине трудно было сразу разобраться в себе и в новом директоре, но теплые чувства, которые разбудила в ее душе эта встреча, были новые, неведомые, а может быть, просто забытые.
«Странно, — продолжала она думать, — все считают меня карьеристкой, самолюбивой и даже жестокой… Он, конечно, слышал об этом и вот — не поверил».
Перестройка школы и все нововведения, о которых Константин Семенович успел ей подробно рассказать, обрадовали и поразили ее. Ничего подобного она не ожидала от работника милиции, хотя в прошлом он и был учителем.
Нет, он действительно не прожектер и школу знает, решила Ирина Дементьевна. Всё, что он проектирует, всё обосновано и вполне осуществимо. И многое, очень многое совпадает с ее собственными мечтами. Правда, она мечтала отвлеченно, наедине с собой и даже не пыталась бороться, доказывать… Константин же Семенович нарисовал перед ней целую программу воспитания. Будет конечно трудно, будет сопротивление, но тем интересней бороться и побеждать. Она молода, а в трудностях борьбы как раз и заключается романтика жизни. В победе она уже не сомневалась, тем более что вопрос об опытной школе решен в вышестоящих организациях. Да и вообще вопрос о школе, о необходимости перестроить воспитание занимает умы… Единственно, с чем она не могла согласиться и что ее больше всего беспокоило, — это учительский коллектив. Не может она поверить, что учителя их школы, такие как Алевтина Зиновьевна, Софья Львовна, Вера Тимофеевна, Сергей Сергеевич… перестроятся и начнут работать по-новому… «Оставить пять-шесть человек, а остальных вон. Набрать потом новых», — мечтала Ирина Дементьевна, мысленно составляя список учителей, с которыми, по ее мнению, можно работать. Список однако получился в два раза больше: одиннадцать человек..