— Кэти, киска, — ласково заговорил он, — ты боишься, что мама-птичка не вернется, потому что твоя мама ушла от тебя?

— Да, как моя мама ушла… — всхлипнула Кэт.

Алекс покачал головой, и Мэгги могла поклясться, что его глаза заблестели так, будто он вот-вот заплачет.

— Нет, Кэти, она тебя не бросила. Мы же говорили об этом, она тебя не бросала.

— Но ведь она ушла, — Кэт не отводила глаз от пищавшего на земле создания, — ее нет. И она не вернется. И птичкина мама тоже. Улетела навсегда.

— Даже если так получается, кто-то другой будет заботиться о крошке. — Он поколебался. — Может быть, птичкин папа прилетит за ней, как я пришел за тобой.

Кэт всхлипнула.

— Ты не хотел меня брать.

— Нет, я хотел тебя взять. Я был бы счастлив, если бы твоя мама вообще не забирала тебя.

— Правда? — с сомнением спросила Кэт.

— Правда. Ты знаешь, что это твой первый дом?

— Нет, — девочка заинтересовалась.

— Да. Когда ты родилась, мы принесли тебя сюда, и у тебя была беленькая кроватка в той самой комнате, где сейчас твоя спальня, — голос Алекса задрожал.

И опять Мэгги показалось, что у него на глазах слезы.

Алекс потрепал девочке волосы:

— Вообще-то, может, ты и права с этой птичкой. Я слышал, люди иногда берут птенцов домой, кормят их чем-то там из пипетки, пока они не станут взрослыми и не улетят.

Кэт обратила к нему блестящие влажные глаза.

— А мы можем? — Она опять всхлипнула. — Можно, я буду заботиться о птичке, пока она не научится летать?

Алекс посмотрел на Мэгги.

— Как ты думаешь? Что там говорят твои бабки о птенцах?

Мэгги заулыбалась:

— Да что они знают, бабки! Я думаю, можно сделать гнездо в коробке из-под обуви. Положим туда сена. Я тоже слышала, что такое бывает.

— А чем мы будем ее кормить? — спросила Кэт Алекса.

— Кормить… — задумчиво повторил он, — ммм… Печеньем?

Кэт протестующе затрясла головой:

— Нет!

— Гамбургерами?

— Нет.

— Хмм, — Алекс нахмурился, — может быть, позвоним в зоомагазин или в какой-нибудь приют для животных и узнаем?

— А ты знаешь номер?

Алекс улыбнулся:

— Найдем.

Он поднялся и протянул Кэт руку, чтобы помочь встать.

— Я хочу ее взять.

— Лучше я, — Алекс снял пиджак и осторожно наклонился к птенцу.

Мэгги наблюдала, как он берет крошечное существо в свои сильные руки с выражением необычайной сосредоточенности. Без всякой брезгливости Алекс посадил птичку на дорогой пиджак и понес в дом. Мэгги про себя улыбнулась. Серьезно сведенные брови и напряженная линия рта неожиданно подчеркнули чувственность его лица. На мгновенье взгляды их встретились, и уголки его губ дрогнули.

Кэт бросилась к дому, объявив, что сейчас откроет дверь для папы и Бэкки. Алекс пошел за ней вслед.

— У тебя весьма самодовольный вид, — бросил он Мэгги на ходу. Глаза его сияли. — За два года разведем тут птичник!

— У тебя очень хорошо все получилось, — сказала Мэгги, — лучше, чем у многих родителей на твоем месте.

Она подумала о своем собственном отце и поняла вдруг, что даже не может припомнить черты лица. Такое впечатление, что его и не было. Мэгги мягко докончила:

— Многие родители даже не пытаются понять своих детей. Считают их своего рода неудобством в жизни. Если вообще замечают.

— Не надо хвалить меня за то, что я такой чуткий отец. Я этого не заслужил, — с каменным выражением лица отрезал Алекс.

Между ними снова была стена. Мэгги наблюдала эту перемену в нем слишком часто, чтобы не узнать ее. С тяжелым сердцем она ответила:

— Я только хотела сказать: не останавливайся на полпути. Никогда не отступайся от нее, ты ей нужен. Она тебя любит.

— Что-то я не слышал от нее ничего подобного. Ты сама свидетель — она сказала, что ненавидит меня и жалеет, что переехала ко мне. Конечно, это была истерика, но приятного мало.

Мэгги попыталась заглянуть Алексу в глаза, но они снова стали непроницаемыми.

— Это все потому, что она волновалась за птичку. На самом деле она так не думает.

— Это все потому, — поправил Алекс, — что у нее паршивый отец.

В его голосе была мрачная уверенность. Неожиданно вырвавшееся грубое слово обнаружило сильную душевную боль.