Шрифт:
— Скажи, Залман, — завистливо расспрашивал сапожник, — эта сумма включает и картину?
— Да, — коротко ответил Хасидов, подорвав тем самым всю систему понятий о честности и морали, после чего представителям комиссии не осталось ничего, кроме как обратиться к инженеру. Дольникер долго колебался, пока у него не созрело решение:
— Сказано — не преграждайте рта быку во время молотьбы.
Картина была отнесена к представительским расходам.
Однако Гурвиц все же попытался схватить быка за рога:
— Ну хорошо, но почему это заняло три дня?
— Изготовление печати требует много времени, — объяснил цирюльник, он же член комиссии по расследованию, однако его ответ нисколько не удовлетворил собравшихся.
— А жену зачем ты с собой взял?
— Я обязан был ее взять. Ибо тяжело человеку быть три дня одному.
— Это можно понять, — согласился Офер Киш. — Покажи печать.
— Печати нет. Я взял денег только на один день, и поэтому после трех дней на печать уже денег не осталось.
— Хорошо! — прохрипел Гурвиц, белый как мел. Его ноздри расширились и слегка трепетали. — Так завтра я поеду и заберу печать.
— Это излишне, — отметил благословенный цирюльник, — по дороге из Тель-Авива я придумал, как можно обойтись без печати. Мы вычтем налоги у налогоплательщиков из денег, которые им положены из «Тнувы» за собранный ими тмин.
Это замечание предотвратило желание комиссии по расследованию продолжать обсуждение поездки. Однако тот факт, что госпожа Хасидов находилась во время обсуждения среди делегатов в своей широкополой шляпе с гигантским павлиньим пером, переливающимся всеми цветами радуги, послужил поводом для выработки особого мнения рядом членов комиссии.
Вечером чья-то таинственная рука написала на третьей стене склада:
С ЧЕГО ЭТО ЦИРЮЛЬНИК КУПИЛ ЖЕНЕ
ПОПУГАЙСКУЮ ШЛЯПУ?
А на следующий день на четвертой стене появился ответ по сути вопроса:
С ЧЕГО ЭТО НАБУХ ЖИВОТ ДОЧЕРИ
САПОЖНИКА?
Глава 12
Питье как религия
Известие о беременности дочери сапожника распространилось из кругов, близких к Герману Шпигелю. Девушка пожаловалась специалисту по животным, что у нее иногда случается головокружение, вследствие чего она была обследована, и обнаружилось то, что обнаружилось. Когда врач опасливо-торжественным тоном проинформировал девушку о ее благословенном положении, она разразилась бурными рыданиями и принялась умолять, чтобы доктор никому не рассказывал. Герман Шпигель успокоил ее, сообщив, что профессиональная честь обязывает его к этому и что он не сообщает крестьянам, даже если их коровы находятся в таком состоянии. И действительно, ветеринар не рассказал о положении Дворы никому, кроме своей жены.
Дольникеру этот факт стал известен при совершенно исключительных обстоятельствах.
Вследствие занятий пастушеским промыслом на лоне природы сон политика стал сладким и глубоким, как никогда ранее, вплоть до того, что он подремывал и в послеобеденные часы. Однако в тот черный день сон политика был нарушен. Он вдруг увидел перед собой перепуганное чудовище, схватившее его за шею и начавшее с силой душить. При этом чудовище не переставая вопило:
— Дольникер! Дольникер!
Политику удалось проснуться, но странное чудовище не исчезло; правда, тут же выяснилось, что это не кто иной, как его старый друг умоляет его о помощи и при этом постоянно вопит. Дольникер узнал своего секретаря лишь по голосу, ибо лицо Зеева распухло и было покрыто темными пятнами до неузнаваемости.
— Господи, — вскочил политик с постели, — что случилось, дружок?
Существо в образе секретаря пало на матрац и с жуткими стонами, режущими сердце старого политика, поведало, что он спокойно дремал себе после обеда, как вдруг дверь в доме сапожника резко распахнулась и какая-то сверхчеловеческая сила вытащила его из постели и избила кулаками до крови.
— Явный случай насилия, — констатировал политик.
— Вначале я ничего не понял, — стонал Зеев, — а затем услышал: «Я тебе покажу, как насиловать деревенских девушек, сволочь. Посмотрим, останешься ли ты и сейчас таким петухом!»
Дольникер с ужасом заметил, что его губы сами собой складываются в довольную улыбку, однако в последнюю секунду он смог с собой совладать.
— Дружок, тебе надо было обратиться к полицейскому!
— Я обращался! Я все время к нему обращался, чтобы он перестал меня избивать…
— Ну и как?
— Да, Дольникер, — стонал секретарь, суча ногами по матрацу, — они бы никогда не посмели так со мной обращаться, если бы вы их не избаловали и не поддерживали их наглость…
— Секунду, — перебил Дольникер разбушевавшегося секретаря, — прежде всего, я хотел бы отметить тот факт, что дочь сапожника беременна не от меня. Второе — в таких случаях толпа иногда устраивает соблазнителю суд Линча.
Секретарь опирался на стенку. Глаза его сверкали гневом.
— Да, господа, — разворачивал Дольникер подробную картину. — Тому, кто следует своим инстинктам, лучше сразу отказаться от высоких целей служения партии и народу. Задача, возложенная на плечи поколения, осуществляющего светлые идеалы отцов, обязывает нас к скромности в личной жизни. Высокопоставленные политические деятели, как, например, Юлий Цезарь, Габсбурги, Мотке Фридлянд, потерпели неудачу в достижении своих высоких целей лишь из-за собственной слабости и потакания необузданным сексуальным стремлениям. Народ, товарищи, народ знает все…