Шрифт:
– Я скоро начну считать его родственником.
– Достал, да? Да уж, они такие, местные полицейские. Дотошные и упрямые, как ослы. Я ведь помню Криса Болда. Он маленько постарше меня, а родились мы с ним в одном городке, Гленнакорах, это милях в шестидесяти отсюда. Так вот, я был хулиганом, а он - уже констеблем. Мамашка мне его всегда в пример ставила.
– Дик, а который час?
– Половина одиннадцатого. Кофе, мадам?
– Мерси, сэ бьен, если я ничего не путаю. Что ж так поздно-то? Я встаю с рассветом…
– А тут у нас не поймешь, рассвет, не рассвет. Шторы я только поднял, вот вы и проснулись.
Саманта с наслаждением отпила глоток крепкого и ароматного кофе.
– А где Рональд… Доктор Грант? Спит?
– Вряд ли. Встал, как обычно, в семь, позавтракал, пошел в лабораторию.
– Должно быть, он работает над очень важной темой.
– Не знаю. Он мне, мисс Саманта, не рассказывает про работу ничего. Я вам принес на свой страх и риск фруктов, джема, тостов и ветчины, но кухарка сегодня здесь, так что можете заказать, чего хотите. В смысле, настоящий завтрак.
– Дик, вы хотите сказать, что ЭТО - не настоящий?
Дик Мортон снисходительно посмотрел на Саманту.
– Не для меня, во всяком случае. Я бывший полутяж. У нас на завтрак полагалось не меньше, чем фунт ветчины, по четыре яйца, бекон, чай с молоком, булочки и масло. Все остальное - это баловство одно.
Саманта искренне и с удовольствием рассмеялась. Дик ей очень нравился. Он был большой, крепкий и надежный.
Потом она посерьезнела и спросила:
– Дик, как вы думаете, мне стоит оставаться здесь жить на время работы?
Дик помолчал. Посмотрел в окно. Потом медленно заговорил.
– Когда вы только появились в Бен Блейре, людям стало любопытно, кто вы. Когда вы впервые приехали сюда, люди начали судачить. После сегодняшней ночи они начнут, уже начали перемывать вам кости и осуждать, сплетничать и клеймить позором. По-прежнему уже не будет никогда, Сэм. С другой стороны, раз док вас пригласил, значит, ему это надо.
– Дик, да я-то все еще не уверена, что справлюсь. И доктор Грант так и не объяснил, зачем ему это надо.
Дик снова умолк, а потом выпалил:
– Некоторые мужчины до смерти боятся признаваться - даже самим себе.
– Признаваться в чем, Дик?
– Да во всем. Мисс Саманта, я какой-никакой, а дворецкий, и нельзя мне обсуждать хозяина. Мое мнение - оставайтесь. Веселее будет. Мне - уж точно.
Саманта улыбнулась. Пока Дик поднимал остальные шторы, она молча пила кофе, но потом снова пристала к нему с вопросами.
– Дик, а Белинду вы знали?
– Да. Я уже полгода работал у Рона, когда они познакомились.
– Они… сильно любили?
– Сильнее невозможно, мисс Саманта. Я, во всяком случае, такой любви раньше не видал.
Она почувствовала горечь. Рональд любил Белинду. Он был молод и красив, он любил и был любим, и Саманте Джонс никогда не увидать его прежним.
– Мне кажется, по-настоящему любишь только раз в жизни…
– Понимаете, мисс Саманта, любовь - она ведь как цветок, как море, как звезда. Вроде одна, но всегда разная. Можно и два раза полюбить, и три, только каждый раз это будет уж совсем другое, и сравнивать это нельзя.
– Дик Мортой, вы либо философ, либо имеете богатый жизненный опыт.
– Получив опыт, стал философом, так вернее. Только никому не рассказывайте. Хватит с Бен Блейра достопримечательностей. Дворецкого-философа они не выдержат.
– Дик, вы шотландец?
– Да.
– А вы верите в колдовство?
– Если вы про Бен Блейр… Я так скажу: в ведьм и привидения я не особо верю. Вернее, не верю, что они могут творить страшные дела. Напугать - да, но убить… А вот в то, что Бен Блейр как-то притягивает Зло, верю. Хотя Зло есть повсюду. Здесь, в Замке, тоже.
– Это вы о чем?
– А вот есть тут такие места - холодно там всегда и, как зайдешь, волосы на голове так и встают дыбом.
– Значит, вы верите в сверхъестественные силы?
– Вот, положим, самолет сколько весит? А летает. Это, с моей точки зрения, сверхъестественно. Что до сил - всякие есть. Плохие, хорошие, в нас, в земле, в воздухе. Пока равновесие в человеке и природе - все тихо, но если равновесие нарушить - начинается всякое безобразие.
– А как нарушить, Дик?