Когда 21 сентября «Сретенск» с баржой пришел на базу и вошел в затон, на борт его поднялись три японских офицера, расспросивших о целях прихода и предложивших старшему лейтенанту Николаю Сергеевичу Харину отправиться в Хабаровск в штаб командующего союзными войсками генерала Оой.

Там между старшим лейтенантом Соловьевым и чинами штаба командования состоялись переговоры об условиях пребывания русского военного корабля с вооруженным отрядом на борту возле расположения японских войск.

Переговоры к положительным результатам не привели, и японцы в ультимативной форме предложили старшему лейтенанту Алексею Васильевичу Соловьёву покинуть базу. Не желая вступать в вооруженное столкновение с японцами, Соловьев отдал приказ выйти «Сретенску» из затона и встать на якорь перед городом.

В условиях полного контроля всей области японцами Отдельная морская рота не могла выполнять боевые задачи и фактически самораспустилась.

Ее чины вошли в состав других частей и подразделений Восточного фронта.

Алексей Васильевич Соловьев в мае 1921 года оказался в составе десантного белого отряда, освободившего Владивосток от большевиков, а после недолгое время даже возглавлял Сибирскую флотилию, дослужившись до чина капитана 1-го ранга.

После падения белой власти в Приморье он активно участвовал в эвакуации войск атамана Семёнова, будучи командиром 3-го дивизиона Сибирской флотилии.

На вспомогательном крейсере «Лейтенант Дыдымов» Соловьев прошел часть пути в героическом походе эскадры адмирала Старка, вывезшей русских людей и часть войск с Дальнего Востока в 1922 году, и в декабре трагически погиб вместе со своим крейсером и командой во время шторма в Восточно-Китайском море.

Необычная, трагическая судьба, но у кого в те годы из русских моряков она была иной?

Возникший на юге России вследствие затягивающейся Гражданской войны хаос радовал германское оккупационное командование и «союзную» Антанту, не стремившихся к политическому равновесию в регионе.

Ибо обе противоборствующие стороны — германцев и Антанту — вполне устраивала дестабилизация русских сил на Черноморском побережье.

Разрушительная работа англо-французских представителей, выражавшаяся прежде всего в препятствовании снабжению оружием и продовольствием по заключенным договорам, существенно подрывала тылы Вооруженных сил Юга России, расходовало людские и материальные ресурсы и в конечном счете неоднократно ставила под угрозу безопасность Белого тыла.

Не добавили спокойствия командованию ВСЮР и ведущиеся сепаратные переговоры малороссийской Рады с германским командованием. Немедленно после заключения между ними договора германские войска начали занимать украинские территории и быстро добрались до Крымского полуострова.

Следствием этого стала вопиющая ситуация на захваченных германцами русских военных базах. 4 мая 1918 года на стоявших на рейде в Севастопольской бухте судах, взвились германские флаги. Впрочем, оставаясь на севастопольском рейде, команды ряда судов подняли на них Андреевские флаги в знак протеста против притязаний германцев на русский флот.

Вся 2-я бригада линейных кораблей под командованием вице-адмирала Андрея Георгиевича Покровского, несколько подводных лодок и быстроходных катеров, оказались во власти германцев при попустительстве «независимых» малороссийских политиков.

Сам Андрей Георгиевич Покровский, бывший до того начальником обороны северо-западной части Черного моря, не раздумывая, принял предложение поступить на службу в провозглашенный «гетманский флот».

Желание Покровского весной 1918 года оказаться вне жесткого политического конфликта между Германией, большевиками и «самостийными» правительствами Южной России, заставило сделать его выбор в пользу службы гетману Скоропадскому.

Однако переход адмирала в «нейтральное» положение не утихомирил страсти. Прибывший в Новороссийск большевистский представитель Морского комиссариата Федор Раскольников был настроен решительно: Черноморский флот в акватории Черного моря является собственностью большевиков, и если германцы будут настаивать на передаче им судов, то большевики не остановятся перед затоплением флота.

Противодействовать Раскольникову было некому. Адмирал Покровский «умыл руки». Старшие офицеры флота негодовали. Сама мысль о передаче флота германцам, равно как и его потопление, казалась им верхом кощунства. Раскольников, связанный обязательствами, если и не горел желанием отдавать флот противнику, но отказаться от плана уничтожения кораблей не желал. Зная настроения в среде морских офицеров, он опасался усиления Белого движения на море. Кроме того, ему был хорошо памятен увод адмиралом Щастным флота из-под носа у германцев в Кронштадт в марте того же года.