Им бы знать, что старейшина деревни был ветеран северных кампаний. Он не понаслышке знал, как поступать с паровоинами и латниками.

Они в деревне сделали чучело латника. Вырубили из древесного ствола и обили железными листами. Между ног чучела подвешивали каждый день кусок сырого мяса и пускали к нему кормиться собак. Собаки быстро привыкли, что еда у железного чурбана болтается возле колен.

Увидев настоящих латников, псы кинулись к ним навстречу. А на спину собакам жители деревни привязали мешки с подрывными зарядами. Запалили фитили и попрятались.

Собака добегала до латника, кидалась ему в ноги. Фитиль догорал. И бух!

Уцелевших, оглушенных и поваленных, добили через щели в броне. Пагоса, которому оторвало ноги повыше колен, посчитали мертвым и просто свалили в канаву.

Там бы ему и сдохнуть.

На его счастье, в деревню как раз зашел на постой отряд наемников. До восстания им не было дела, просто шли мимо. Капитан отправил пару человек порыться в канаве с латниками, вдруг что-то целое приволокут на запчасти для собственной брони.

Приволокли Пагоса. На удивление, был он еще жив и даже стонал.

Капитан посмотрел на него и приказал отдать бывшего сержанта коновалу. А остатки его брони отнести к деревенскому кузнецу. Чтобы выковал из нее две железные ноги.

Пока Пагос лежал в полковом лазарете, капитан навещал его. Они разговаривали. Через месяц капитан приказал принести безногого к нему на носилках.

«Вот, — сказал капитан, — полдюжины одичалых собак, не кормленных три дня. Вот кистень. Вот две железные ноги с ремешками. А вот знак моего лейтенанта».

Сказал и кинул знак лейтенанта в загон с собаками. Вслед за ним кистень.

«Надевай свои новые ноги, — сказал капитан. — И принеси свой знак ко мне, лейтенант».

— И что? — с замиранием, как полагается, сердца спросил Миха.

— Надел. И принес. Так Пагос заработал свое имя — Убийца Собак. Так капитан Мурид Кассар приобрел самого верного из своих лейтенантов.

— Про Лютию, Второго Лейтенанта, я знаю совсем мало. Говорят, была дочкой богатого купца. Любила розы, лошадей и своего жениха. Плела косы, вышивала свадебную косынку.

А любимый возьми и посватайся к другой.

Говорят, что Лютия повредилась умом. Пыталась выброситься из окна, не дали. Резала запястья, ее привязывали к кровати. Как отошла, сидела целыми днями в саду, смотрела, как отцветает розовый куст.

В день чужой свадьбы встала, наломала веток с умирающими розами. Переоделась в свадебное платье, пачкая его кровью. Села на коня и поскакала в дом жениха.

Ее пытались остановить, но в этот раз не смогли.

Я слышал, что она убила всех. Изменника, невесту, гостей. Засекла до смерти шипастыми ветками. Ее платье и фата стали совсем красными от крови. С тех пор зовут Лютию — Кровавая Невеста.

— Ой, не верится что-то, — протянул Миха. — Одна — и всех засекла до смерти. На сказку похоже.

— Похоже, — не стал спорить Тинкин. — Так ей и Мурид Кассар сказал, когда встретил Лютию два года спустя. Она странствовала в Серединных Землях, продавая свой меч и хлыст. Их дороги пересеклись недалеко от Самана.

«Твою историю передают из уст в уста, — сказал капитан Железноликих. — Она похожа на сказку, Кровавая Невеста. Я всегда хотел верить в сказки».

«Вот мой лейтенант, Сигур. С ним пять верных людей. Меньше, чем было на той свадьбе, но у них оружие. А вон куст терновника у дороги. Я бы хотел подарить тебе розы, но не знал, что мы встретимся».

«Что тебе нужно?» — спросила Лютия.

«Мне? Мне — ничего. — ответил Мурид. — А вот Си-гуру нужна жена. И ему кажется, что ты подходишь. Сигур в каждой деревне находит себе жену. На один раз». Солдатский гогот. Губы Лютии — как лезвие ножа.

«Возьми ветку терновника и докажи Сигуру, что он ошибается. И мне, что ты будешь лучшим лейтенантом по мою левую руку, чем Сигур».

— Опять, наверное, сказки. Одна безоружная женщина против шестерых солдат.

Тинкин щелкнул языком.

— Какие уж тут сказки, — сказал он. — Все, что было дальше, я видел своими глазами. Я как раз месяц назад прибился к Железноликим, помогать по кухне.

Лютия сбросила оружие в придорожную пыль. Отломила ветку с тернового куста. Подошла к ухмыляющемуся Сигуру, который даже не достал меч или пистоль.

И убила его. А за ним всех пятерых его людей. Быстрее, чем ты загнешь пять пальцев на руке, малыш.