Касаясь перспектив развития международных событий, М.С. Горбачёв заявил А. Добрынину в апреле 1985 г., что ближайшей задачей он считает «взаимный и поэтапный вывод американских и советских войск» из Европы, что для американцев «будет означать возврат за океан» [181] .

Поскольку американские войска находились на территории ФРГ, подобная установка прежде всего соответствовала её интересам. Что же касается СССР, то это означало радикальное изменение его отношений со странами Восточной, или же, правильнее будет сказать, Центральной Европы. По существу речь шла о переходе этих стран из сферы влияния Советского Союза в сферу влияния Запада.

Между тем на эти страны приходилось более половины всего внешнеторгового оборота нашей страны. Поэтому они представляли собою не только сферу политического влияния СССР, но и один из его важнейших внешних рынков, отказ от которого должен был ударить по советской экономике, причём в тот самый момент, когда она оказалась перед лицом зарождающегося кризиса.

Ещё в марте, сразу же после похорон К.У. Черненко, М.С. Горбачёв с участием А.А. Громыко, К.В. Русакова и Н.А. Тихонова провёл совещание с прибывшими в Москву лидерами стран — членов Варшавского договора. На этом совещании он заявил: «…мы за равноправные отношения, уважение суверенитета и независимости каждой страны, взаимовыгодное сотрудничество во всех сферах. Признание этих принципов означает одновременно полную ответственность каждой партии за положение в своей стране» [182] .

Как отмечает М.С. Горбачёв, этим самым он провозгласил отказ от «доктрины Брежнева», который, по его словам, тогда не всеми был понят [183] .

В связи с этим, вспоминал А.Н. Яковлев, после апрельского Пленума 1985 г. «Михаил Сергеевич специально послал меня объехать всех руководителей соцлагеря и объяснить, что мы задумали и как, в том числе в отношении их. Отныне они должны были полагаться на себя и строить свою жизнь так, как считают нужным» [184] .

Вскоре после смерти К.У. Черненко в Москву отправился председатель Вестминстерского банка Фридрих Вильгельм Кристианс [185] . Вестминстерский банк хотя и является английским, на самом деле принадлежит к крупнейшим мировым банкам, тесно сотрудничающим с Ротшильдами [186] . Многие годы Ф.В. Кристианс был также президентом Дойче банка, руководил его отделениями в Женеве и Цюрихе [187] . М.С. Горбачёв принял его 18 апреля 1985 г. [188] .

Несмотря на то, что данный эпизод нашёл отражение и в печати [189] , и в воспоминаниях Ф.В. Кристианса [190] , и в материалах «Горбачёв — фонда» [191] , полная запись этой беседы пока неизвестна. В то же время из интервью Ф.В. Кристианса явствует, что новый советский генсек познакомил своего зарубежного собеседника с некоторыми из существовавших у него замыслов, в том числе с «планами перестройки советской экономики» [192] .

Это значит, что буквально через месяц после «восшествия на престол» глава советского государства начал обсуждать свою концепцию перестройки с представителями иностранных банков.

В книге бывшего начальника охраны генсека В.Т. Медведева приведён график примерно 40 заграничных поездок М.С. Горбачёва с 2 октября 1985 — го по 19 июля 1991 г. [193] , что даёт не менее шести поездок за границу в год. В этом отношении он превзошёл и Л.И. Брежнева, и Н.С. Хрущёва.

Первый заграничный визит в новом качестве М.С. Горбачёв совершил во Францию 5–6 октября [194] .

«После первой встречи и продолжительной беседы один на один с Горбачёвым в Елисейском дворце в октябре 85 — го, — пишет А.С. Грачёв, — президент Франции Франсуа Миттеран сказал своим ближайшим советникам: «У этого человека захватывающие планы, но отдаёт ли он себе отчёт в тех непредсказуемых последствиях, которые может вызвать попытка их осуществления?» [195] .

Что же сообщил М.С. Горбачёв Ф. Миттерану?

Одна из идей, с которой Михаил Сергеевич, по его собственному признанию, ехал во Францию — это идея создания «общеевропейского дома» [196] . Впервые он озвучил её 18 декабря 1984 г., выступая в британском парламенте («Европа, — сказал он тогда, — наш общий дом. Дом, а не «театр военных действии») [197] , затем повторил в своём выступлении по французскому телевидению 30 сентября 1985 г., перед вылетом в Париж: «Мы, — заявил он, — живём в одном доме, хотя одни входят в этот дом с одного подъезда, а другие — с другого. Нам нужно сотрудничать и налаживать коммуникации в этом доме» [198] .