Одновременно лидеры «Саюдиса» попросили о встрече американского посла в Москве [2557] . Когда об этом стало известно в Кремле, Э.А. Шеварднадзе попытался отговорить Д. Мэтлока от такого шага. При этом он дал понять, что в случае объявления Литвой независимости возможно установление диктатуры [2558] .

И хотя американцы клялись в своём желании крепить дружбу с советским руководством, в тот же день, 7 марта, Д. Мэтлок принял депутацию «Саюдиса» и заверил её, что если Литва объявит независимость, США окажут ей моральную и политическую помощь [2559] .

Для начала «Саюдису» было достаточно и этого. Поэтому его руководители уже вечером 10 марта собрали новых депутатов Верховного Совета республики и в ночь на 11 — е приняли «акт о независимости Литвы». Причина такой спешки станет понятной, если учесть, что к тому времени из 141 депутата Верховного Совета республики было избрано лишь 90 [2560] . Существовали опасения, что избрание остальных депутатов может подорвать позиции «Саюдиса», завоёванные в первом туре. Кроме того литовская оппозиция хотела поставить перед свершившимся фактом Третий внеочередной съезд народных депутатов СССР, который должен был открыться 12 марта.

15 марта Съезд народных депутатов СССР постановил: считать решение Верховного Совета Литвы о выходе из СССР недействительным до принятия специального закона на этот счёт [2561] . Такой закон был подготовлен и 3 апреля утверждён. В соответствии с ним, вопрос о выходе из состава СССР мог быть решён только путём референдума. Затем должен был начаться переходный период (не более пяти лет), в течение которого необходимо было урегулировать экономические, политические, демографические, территориальные и иные проблемы выходящей из состава СССР республики с другими республиками и союзным центром [2362] .

Так была открыта возможность для упорядоченного или же регулируемого разрушения Советского Союза. Однако новое литовское руководство и тех, кто стоял за его спиной, такой способ цивилизованного «развода» не устраивал.

Вероятно, в связи с этим сразу же после утверждения названного закона грянула сенсация. 5 апреля в газете «Республика» появилась статья, в которой утверждалось, что новый премьер Литвы Казимира Прунскене является агентом КГБ СССР под кличкой «Шатрия» (т. е. «Ведьма»). В доказательство этого была обнародована её агентурная карточка, а также приведены «анонимное письмо сотрудников КГБ Литвы и высказывания самой Казимиры». После этой публикации К. Прунскене призналась, что «писала докладные записки Ю.В. Андропову», правда, только «о положении в экономике Литвы», а также «отчёты о поездках литовцев за границу», но «не знала о своём оформлении как агента» [2361] .

Таким образом кто — то сделал предупреждение бывшим сотрудникам КГБ в руководстве «Саюдиса», что может ждать их, если они будут форсировать события.

Тогда 7 апреля В. Ландсбергис счёл необходимым предупредить президента СССР: «Горбачёв сам позволил сложиться нашей ситуации. Он в течение двух лет наблюдал за ростом нашего движения за независимость. Он мог бы остановить его в любой момент… Но он его не остановил» [2564] .

Этим В. Ландсбергис дал понять, что в случае дальнейших разоблачений он вынужден будет раскрыть действительную роль М.С. Горбачёва в отношении Прибалтики.

Дальнейших разоблачений не последовало. Зато 19 апреля Москва ограничила поставку в Литву газа и нефти. Началась так называемая экономическая блокада [2565] .

В такой ситуации Г.Х. Шахназаров обратился к М.С. Горбачёву с предложением созвать «круглый стол»: «…я, — вспоминал он, — в третий раз посоветовал срочно созвать круглый стол республик, чтобы начать разработку нового Союзного договора… Лучше взять инициативу в свои руки, не ждать, пока республики, по литовскому примеру, начнут разбегаться». Но М.С. Горбачёв, верный своей тактике, заявил: «Время ещё не созрело» [2566] .

Между тем 30 марта объявила о начале выхода из состава СССР Эстония [2567] . 4 мая декларацию о суверенитете приняла Латвия [2568] . Таким образом, весной 1990 г. все три прибалтийские республики заявили о независимости. Правда, на них приходилось менее 1 процента территории и лишь 2,5 процента населения страны [2569] . Поэтому их выход из состава СССР не представлял для него особой угрозы.

Ситуация радикально изменилась, когда в решающую стадию вступила «русская игра».

В отличие от других республик в России оппозиции не удалось одержать на выборах победу. Почти 90 процентов избранных депутатов были членами КПСС. 19 процентов представляли высшее политическое руководство страны, 38 процентов — средний, 22 процента — нижний эшелон управления [2570] . Иначе говоря, почти 805 народных депутатов входили в партийно — государственную номенклатуру.