— Сладкоголосая птица-обольстительница — вот ты кто, — засмеялся Майкл, взглянув на нее так, что сердце ее радостно подпрыгнуло. — Прекрасно знаешь, как подластиться к мужчине.

— Что делать? Наверно, у меня такой дар, — изобразив из себя невинную овечку, Джулия притворно опустила глаза.

Майкл разразился хохотом.

— Ничего не понимаю! Что здесь смешного? — спросил Питер, переводя взгляд с отца на Джулию и обратно.

— А это, сын мой, наверно, потому, что тебе пора на боковую.

— Папа, да ты что? Всего девять часов, — возразил тот. — Задал всего один вопрос, и только поэтому сразу спать?

Майкл приподнял бровь, и Питер обреченно вздохнул.

— Ладно, пойду. А можно я почитаю?

— Можно! Я загляну к тебе.

Когда Питер ушел, Майкл сказал:

— И тебе, Джулия, пора в постель.

— Мне? Да ты что? Я совсем не хочу спать.

— Не спи, но хотел бы я знать, как ты разденешься без моей помощи, если у тебя рука в гипсе. Так что, прежде чем возражать, не мешало бы подумать хорошенько.

Он, как всегда, прав, подумала Джулия и вскоре в этом убедилась. У нее была сломана правая рука, так что, самой бы ей ни за что не раздеться, но и его помощь потребовала, как оказалось, немалых усилий с ее стороны. Хуже маленького ребенка!

Майкл старался не смотреть на нее, но когда стал расстегивать пуговки на ее блузке, их взгляды встретились, и он поспешно отвел глаза. Она заметила, что руки его дрожат.

Джулия смутилась, хотела, было, сказать: «Майкл» — она всегда так делала последнее время, когда волновалась, но он опередил ее, вероятно, поняв ее состояние.

— Сначала высвободим левую руку, — начал он, решив переключить ее внимание на технический аспект процесса раздевания, — теперь, наконец, правую. Так-так, осторожнее. — Вскоре она осталась в лифчике и трусиках.

— Майкл — смущенно пролепетала Джулия.

Он в это время, ловко выдвигая ящики комода, выудил откуда-то из его недр бледно-розовую ночную сорочку с кружевным воротничком.

— Эта годится? — он взмахнул сорочкой.

— Да, но…

— Ну, вот и хорошо.

Когда он стал надевать на нее сорочку, всякие словесные контакты, естественно, прекратились. А потом, стоя у нее за спиной, он расстегнул лифчик и снял его просто виртуозно. Продеть руки в рукава ночной рубашки особого труда не составило.

— В кровать сама сможешь лечь?

— Конечно! Майкл… — Она посмотрела на него и запнулась, ибо упрямый характер этого необыкновенного мужчины чудесным образом отразился на его лице. Джулия тяжело вздохнула. — Майкл, спасибо тебе за хлопоты. Я…

— Оставь политес при себе, — оборвал он ее. — Прекрасно знаешь, что для тебя и Луизы я сделаю все, что в моих силах.

Она-то, конечно, знает! А знает ли он, что этого ей недостаточно? Ей нужен Майкл Джойс весь, целиком, а он держит за семью печатями какую-то часть своего «я» и не раскрывается.

— Джулия, давай проясним две вещи, — вдруг произнес Майкл решительно, хотя почувствовал, что ей не понравится то, что предстоит «прояснять», — Я хочу заботиться о тебе, помогать. Но… кажется, тот наш вечер был ошибкой. Наверно, нужно было сначала все хорошенько взвесить.

Ну и ну! Взять бы, да и придушить его собственными руками после таких слов!

— Ошибкой? — повторила она. — Знаешь, Майкл, ты, видимо, считаешь, что я слишком привередлива. Ты все время пытаешься навязать мне свой товар, а я его не покупаю. По-моему, ты просто не хочешь признать, что задето твое самолюбие и что ты со мной переспал, руководствуясь исключительно эмоциями.

— Ты всерьез так думаешь? — бросил он с обидой.

Резко повернувшись, Майкл наклонился, чтобы выключить бра в изголовье ее кровати, но прежде чем комната погрузилась в темноту, Джулия успела заметить тень страдания, мелькнувшего в его глазах.

— Да, — ответила она чуть слышно дрогнувшим голосом. — Именно так я думаю! Ты боишься открыться мне. Не решаешься, опасаясь, как бы не пришлось еще раз испытать ту боль, которую тебе довелось уже пережить…

— Странно слышать подобные признания от женщины, устраивающей бурю в стакане воды лишь из-за того, что я предложил ей переехать в более комфортное жилище, — произнес он ровным голосом.

— Совсем не в этом дело, Майкл! Ты принял решение, не выяснив, устраивает ли такой вариант меня. Строишь планы, будучи заранее уверен, что я приму их с восторгом, — сказала она, решив твердо стоять на своем. — Конечно, удобно, поселив меня в отдельном доме, приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится, полагая, будто я безропотно буду выполнять любую твою прихоть.