ослабили веревку. Надо что-то придумать. Латунов приготовился

разыграть приступ удушья.

– Держи за голову!

Путилин, не мудрствуя, нажал на затылок, веревка натянулась, Василий действительно стал задыхаться. Глаз полез из орбиты, вена на виске набухла, запульсировала. В нее умелый врач и

всадил иглу. Сыворотка правды окрасилась кровью, медленно

ушла по назначению.

Боль стихала, сидеть на полу не так уж плохо. Какое счастье –

вдохнуть полной грудью! Доктор, милый доктор, скольких ты

поставил на ноги. Путилин, брат! Мускулы расслабились, лицо

утратило суровость, одноглазый улыбался.

– Все, готов. Приступим.

Путилин сел на кушетку сбоку от сейфа, Нейман с трудом

разместил ноги допрашиваемого между ножками стула.

– Больной, слушайте меня внимательно. – Размеренно заговорил

Нейман, глядя в глаз верзиле.

– Как Вас зовут?

– Василий Николаевич Латунов.

– Сколько Вам лет?

– Двадцать восемь. – Латунов с готовностью отвечал на простые

вопросы.

– Хорошо. Кем Вы работаете?

– Я – боец 28-й роты Приволжского ОМОНа.

– Кем Вы работаете сейчас?

– Я – начальник охраны особого отделения военного госпиталя.

– Кто находится в особом отделении?

– В особом отделении находятся на реабилитации раненные, способные к ведению боевых операций под действием особых

препаратов.

– Хорошо. Вас зовут Василий Николаевич? – Задал контрольный

вопрос врач.

– Да.

– Вы принимаете наркотики?

– Да, принимаю.

– Кто человек по прозвищу «Пузырь»?

– Трахов Виктор Андреевич, мэр нашего города.

– Какое задание дал Вам Виктор Андреевич Трахов?

– Я должен заставить бойцов подчиняться особым командам.

Изумленный дознаватель повернулся к Путилину:

– Вот так! Мы их тренируем, обучаем, зомбируем, наконец, а

результатами воспользуется Виктор Андреевич!

Путилин пожал плечами. Все правильно – каждый за себя.

– Где список особых команд? Сколько человек ты уже

испортил? – Нейман со злости нарушил тактику допроса. Латунов

завертел головой, лицо обретает прежнюю суровость.

– Что случилось? Где я?

Нейман схватил за шею связанного верзилу, пальцами стараясь

пережать сонную артерию.

– Где список кодовых слов? – Змеей зашипел доктор.

– В моей комнате, в книге «Заветы Ильича».

– Читатель сраный! – интеллигент бился в конвульсиях в душе

Неймана. – Сколько из-за тебя людей погибло! Как ты больных

вербовал?

Путилин с интересом смотрел на привычную для себя стадию

допроса в исполнении непрофессионала.

– Трахов передавал мне героин, - хрипел Латунов, - так и

вербовал.

– Сволочь! Поэтому последние эксперименты заканчивались

неудачей!

– Путилин, следи за ним! – Пальцы оставили на шее Латунова

багровые отпечатки, доктор встал, глаза блестят сухой оболочкой.

– Я обыщу его комнату, ты пообщайся, может, скажет еще чего.

Доктор, доктор. Да он еще и не сказал ничего толком.

– Ну, и что дальше? – Прохрипел одноглазый предатель.

– Что, что, а то ты не знаешь. – Путилин двинул засов за

доктором, сел на стул.

– Как тебя угораздило? – Участие в голосе Владимира вполне

могло быть искренним.

– Также как всех остальных. Ранение, операция, боль адская, наркотик.

– Нейман сказал, подлечил тебя, с иглы снял.

– Что он понимает, интеллигент вонючий! Из него на живую

осколки вытаскивали, когда палка в зубах вместо морфина? У него

в глазнице грязными пальцами ковырялись?

– Мы все умрем, Путилин! А знаешь, что это – не чувствовать

боли, умирать, при этом уничтожая все вокруг! Ты видишь, как

враг корчится в муках, его пули вырывают куски твоего мяса, а

лишь покачиваешься от попаданий. Тебя ничто не может

остановить! В эти мгновенья ты – бог!

– Ты больной, Латунов! Сейчас как себя чувствуешь? Голова, сердце бо-бо? Ломать не начало еще? Такое бесстрашие в жопу

себе засунь!